К вечеру отец и Ромка запасли побольше дров для костра, сварили раков и уху из соминой головы, наполнили термос свежим чаем.
Отец попытался пораньше уложить Ромку спать, но тот наотрез отказался:
— Я тоже буду дежурить.
— Тогда одевайся потеплее. И вот тебе сетка, накинь на голову, чтобы не допекали комары.
Когда сгустилась темнота и на небе замерцали далекие чистые звезды, откуда-то с той, с левой стороны Волги, где днем виднелась деревенька под названьем Луговые Хутора, послышался натужный рокот лодочного мотора. Звук все время нарастал и оборвался лишь недалеко от костра. Металлическая лодка, разогнанная мощным подвесным мотором, с яростным шипением выскочила носом на пологий песчаный берег.
В лодке были двое. Один остался на корме, другой подошел к костру.
— О, как тут хорошо… Добрый вечер! — сказал он хриплым голосом, присаживаясь на корточки и прикуривая от уголька, который положил прямо на заскорузлую ладонь.
— Добрый, добрый… — ответил отец, внимательно разглядывая незнакомца.
Это был человек средних лет, с суровым обветренным лицом, давно небритый. От него пахло водкой. Он глубоко затянулся дымом папироски, подбросил в костер пару сухих палок и поднялся.
— Давно рыбачите тут?
— Два дня.
— Ну и как?
— На уху поймали…
— Ай, какие молодцы! — презрительная улыбка скользнула по запекшимся губам гостя. — Скурмачи не приезжали?
— Кто?
— Ладно… Долго стоять будете?
— Завтра на зорьке двинемся дальше.
— Ну, счастливого пути!
— Спасибо.
Человек отошел к лодке, о чем-то посовещался с напарником и, приподняв лодку за нос, столкнул ее в воду. Мотор они запускать не стали, а пошли к перекату на веслах. Темнота сразу поглотила их, только слышны были легкие всплески воды, но потом и они пропали. «Даже уключины не скрипят, — отметил про себя отец, — смазали!»
— Роман, вы посидите с Диком у костра, а я отойду в сторонку — послушаю.
— Только ты далеко не уходи, я боюсь…
— Я буду рядом.
Долго со стороны переката ничего не было слышно. Но вот раздался шумный всплеск, металлический скрежет и раздраженный голос:
— Да тюкни ты его топором по башке!
«Его» — это, очевидно, осетра. Сомнений не было — браконьеры выбирали снасть. Отец чуть-чуть помедлил, сжимая рукоятку ракетницы, потом решительно поднял ее над головой и нажал на спусковой крючок. Зеленоватая ракета с шипением взмыла ввысь, осветив мертвенно-бледным светом часть острова и перекат, на котором стояла лодка ночных гостей. Ракета еще не достигла воды, а сверху и снизу летели уже к перекату рыбонадзоровские катера. Браконьер, который сидел на корме, запустил мотор — и тут же раздался дикий вопль его напарника:
