— Сто-о-ой, сволочь! Крючок за ногу зацепил… Стой, гад!
Отец выпустил белую ракету, и стало светло как днем.
Катера инспекторов и дружинников рыбнадзора уже зажали бортами лодку браконьеров, когда в небо взлетела последняя — третья ракета…
У костра старший инспектор поблагодарил Ромкиного отца за помощь, а пострадавшему от собственных крючков браконьеру подал йод и бинт:
— Перевяжите рану. Сейчас будем составлять протокол.
Ромка с любопытством наблюдал, как старший инспектор писал протокол, сидя на раскладном брезентовом стульчике и освещая бумагу очками-фонариками. Очки были без стекол, вместо них по краям глаз ярко светились две маленькие лампочки, к которым из-за уха тянулись мягкие провода от батарейки, спрятанной в нагрудном кармане. В этих очках, излучающих свет, инспектор выглядел суровым и таинственным. Но, закончив писать, он сказал добродушно, почти весело:
— Ну вот и допрыгались, голубчики! Пожалуйста, прочтите и подпишите.
Браконьеры подписали протокол, не читая его.
— А вы подпишете? — повернулся инспектор к отцу.
— Охотно.
— Даже охотно! — ухмыльнулся один из браконьеров, тот, что до поимки подходил к костру прикуривать. — А не боишься?
— Кого? — удивленно поглядел на него отец.
— Нас.
— Нет.
— Недооценил я тебя, тихоня… И на суд пойдешь свидетелем?
— Пойду, если надо будет.
— Ну-ну… Не пожалей только.
— Я, между прочим, в армии десантником был, — твердо сказал отец, расписываясь в протоколе. — Видел всякое. Так что не пугайте меня, пожалуйста, а то сами бояться начнете.
На прощанье инспектор крепко пожал отцу руку:
— Так бы — каждый, мы бы их быстро вывели на чистую воду!..
Когда лодки ночных гостей ушли и гул моторов растаял во тьме, Ромка пошевелил палкой дрова в костре и спросил:
— Ты смелый, папа?
— Об этом про себя неудобно говорить. Пусть другие судят, смелый я или нет. Думаю, что я — как все, сынок.
— А инспектор сказал: «Так бы — каждый…».
— На это большой смелости не требуется. Преступники, как правило, трусливые люди, но наглые. Хороших людей больше. Но они порой не хотят связываться с наглецами, испачкаться, что ли, не желают, душевный покой свой берегут. А преступникам того и надо. Вот и получается: дашь наглецу сдачи, а он удивляется, дескать, как же ты, тихоня, посмел!.. Но пойдем спать, смотри, небо на востоке уже светлеет, скоро рассветать будет.
— Я не хочу спать. Расскажи, как ты был десантником.
— Это военная тайна, — засмеялся отец. — Не хочешь спать — давай собираться в дорогу. Пока свернем палатку, соберем вещички, позавтракаем, помоем посуду — и солнышко взойдет.
