Фараон, не любивший вина, с удовольствием выпил за обедом. Потом он осмотрел город и по приезде в лагерь вызвал Маи. Тот явился незамедлительно.
— Докладывай, — приказал фараон.
Маи принес шестиугольные глиняные таблички, письмена на которых еще не успели затвердеть и сложил их перед фараоном.
— Такого похода не было даже при Эхнатоне, — восхитился он и, перебирая таблички, начал считать:
— Изображения, идолы и фигуры Амона-Ра, царя богов и других богов — 2756, людей — 107615, различный скот — 490386, земли — около 2000 сегат[23]…
— Подожди, — с досадой прервал его фараон, — меня более интересуют драгоценности. Этот город, по-моему, забит золотом.
— Да, мой фараон, — поклонился Маи, — мы овладели сказочными богатствами. Вот, послушай. Золото прекрасное — около 72000 дебенов, серебра — около 110000 дебенов, вкупе золота и серебра — около 182000 дебенов, лазурит настоящий — около 47000 дебенов, свинца и олова, вместе взятых — около 5000 дебенов…
— Прекрати, — недовольно прервал его фараон.
Маи умолк и вопросительно уставился на повелителя.
— Выясни, сколько дебенов золота они добывают в день. Половина их теперь будет принадлежать нам. Потом подбери мне кого-нибудь из наших для правления этим Кадешом и согласуй этот вопрос с Эйе. И последнее — сегодня в ночь возвращаемся в Египет. А теперь иди, я хочу отдохнуть.
Раздражительность, с которой говорил Небхепрура, удивила Маи. Присмотревшись, он решил, что фараон неважно себя чувствует.
Оставшись один, Небхепрура прилег. Он действительно чувствовал себя неважно, хотя, в общем-то ничего не болело. Неожиданная вялость притомила его, и теперь, лежа, он почувствовал, что сильно устал. Однако, выспавшись и почувствовав себя немного лучше, он на закате дня объехал нескончаемую колонну своих дружин и, убедившись в готовности египтян к походу, отдал приказ.
Ярко пылающие факелы отсвечивали в водах Оронта, колебались при редких дуновениях сирийского ветра. Египтяне двинулись к Чару и на рассвете миновали эту крепость. Здесь, на месте первого боя с сирийцами, решено было сделать привал.
Через три дня египтяне торжественно входили в родные Фивы.
Эйе низко склонился перед Небхепрурой, восседавшим на золотом троне.
— Слушаю тебя, Эйе.
— Да будешь ты цел, невредим, жив и здоров, мой фараон, — ответствовал Эйе. — Я принял гонца, посланного Упнефером из Сирии. Аркату и Тунипа сдались великому Египту. Поздравляю тебя, мой фараон.
— Я тебя тоже, Эйе.
