— Кто это? — спросил кушский царь после ухода Упнефера.
— Способный малый, который очень стремится к власти.
— К власти? К власти стремятся, по-моему, все. Разве не так?
Эйе был в приподнятом расположении духа. Как все удачно складывается! Как хорошо, что он узнал эту новость, ведь приезд Тутанхамона не сулил ему ничего хорошего. Теперь вот перед ним расселся человек, ненавидящий так же, как и он, фараона Египта. Слава Амону, подумал он, теперь уж недолго.
— Ошибаешься, дорогой царь, — истерично рассмеялся он. Мне, вот, к примеру, власть не нужна. Я прожил жизнь так, как я хочу. И не жалею об этом. А к власти никогда не стремился.
— Если он покорит Сирию, то станет одним из самых богатых фараонов в истории Египта, — недовольно перевел тему разговора царь. — Плевать на власть, если у нее какой-то вздорный мальчишка. Я говорю прямо — я не могу более ему подчиняться. Задушил бы его вот этими руками, — он ожесточенно потряс кулаками.
— И я такого же мнения. Что ты предлагаешь?
— Убрать.
— Но как?
Кушский царь извлек из-за пазухи маленький мешочек с желтым порошком.
— Вот, — прошептал он, воровато озираясь. — Вот как.
Эйе принял мешочек, понюхал его.
— Приятно пахнет.
— И убирает приятно, — зло усмехнулся царь. — Несколько дней в постели, затем — вечный покой. Нужен человек, который бы отважился на такое мероприятие.
— Человека я найду, — уверил Эйе.
— Как мы договоримся? — многозначительно посмотрел царь.
Верховный жрец не сразу понял его.
— Я подпишу независимость Куша, и ты перестанешь выплачивать мне дань. Тебя это устроит?
— Вполне. Небхепрура разорил меня. Это правда, что он изгнал Нефертити?
Эйе тяжко вздохнул при имени царицы.
— Да, мой друг. А любовника ее казнил.
Кушский царь ехидно улыбнулся.
— Какой позор. А что царевна?
— И она отвернулась от матери. И ее сестра.
— А ты? — не удержался царь.
Эйе сердито вскинул брови.
— О чем ты?
Гость не ответил. Равнодушно оглядев комнату Эйе, он лениво зевнул и встал, собираясь уходить.
— Мне пора. Итак, договорились?
Эйе пытливо глянул на него.
Кушский царь был почти ровесник ему, однако высокий рост, привлекательные черты лица, мягкие, изысканные манеры, свойственные людям более молодого поколения, делали его гораздо моложе своих лет. Пользуется успехом у женщин, завистливо подумал Эйе. Рабыня Истерим не артачилась бы с ним. И Нефертити, наверное, не устояла бы. И вновь, уже в который раз за свою жизнь, воспоминание о царице затуманило ему голову, захлестнуло волной отчаяния к ней и ненависти к мужчинам, выглядевшим внешне интереснее него.
