— Расселяли их так, — объясняла мать, — идут чистым полем, вдруг команда: «Первая рота, стой! Смирно!» Полк идет дальше походом, а оставшимся велят обустраиваться, и от команды «Смирно» стали они все Смирновыми.
Если рассказу дяди Васи я верю безоговорочно, то фантастичная история, поведанная некогда отцом, вызывает у меня большие сомнения. В свое время, охмуряя девиц, я и не такое придумывал. Сейчас как вспомню, так глаза некуда от стыда девать. Одной из них, к примеру, я наплел, что однажды попал в лесной пожар. Кругом дым, искры, деревья валятся, под ногами мох полыхает — прямо по огню бежишь. А спасся будто бы тем, что внезапно выскочил на берег озера, в которое и бросился, не снимая сапог. Откуда девице было знать, что я и без обуви плаваю чуть лучше топора. А вместе со мной плыли зайцы, волки, лисицы, лосиха с лосенком и даже рыба косяками отходила от горящего берега, чтобы не свариться, а в лесу раздавались выстрелы — это у охотников, попавших в пожар, рвались в патронташах боеприпасы. Нарисовав эту жуткую апокалипсическую картину, я плавно перешел к моменту спасения и сказал, что, переплыв озеро, совершенно обессиленный выполз на галечник, потом кое-как отдышался, сел на валун, закурил и стал думать, что же делать дальше, как попадать домой.
— Закурил? — удивилась моя пассия.
Больше мы с ней не встречались. Без воображения оказалась девушка.
А что если и мой отец в брачный период был таким же вралем? Нет, не очень я верю в эту историю, овеянную декабристской романтикой. Но, как бы то ни было, наливая первую рюмку, всегда командую: «Смирно, Смирнов!»
Классика жанра: если первая колом, то вторая соколом, остальные, как известно, мелкими пташками.
И еще: поздно принятая вторая — бесполезно выпитая первая.
Поэтому, помянув отца и всю его родню, я пожевал килечку и тут же налил снова — за материнскую линию. С этой стороны у меня озорная заонежская кровь.
Мать в девичестве была Сбруева, что без сомнения указывает на добротные крестьянские корни. Хорошо помню ее родителей — моих дедушку и бабушку. Детей у них было девять. Трое умерли в младенчестве, два сына погибли на войне — один на финской, другой на Отечественной. Всех остальных я знал. Моя мама в семье была младшей.
Дедушка, Михаил Иванович Сбруев в свои преклонные годы выглядел представительно: грива сивых волос, курчавая белая борода, острый, цепкий, совсем не стариковский взгляд и нос — предмет моей постоянной зависти — тонкой аристократической лепки, с чуткими нервными крыльями-ноздрями. Такие носы изображают у святых на иконах северного письма. В юности он ловил рыбу на Онего-батюшке, зимой занимался извозом.
