Заглянул в теплицу, в ней, как обычно, было тепло и влажно, аура спокойствия и дружелюбия, словно ласковая летняя вода, накрыла меня с головой, растения по обыкновению жаждали общения. «Вечером поговорим, вечером, — сказал я, — а сейчас мне нужен огурец. Один».
Пупырчатый огурчик, кривой как банан, я разрезал пополам и круто посолил.
Так. Что еще нужно? Чего-то не хватало на моем столе.
Господи! Ну, конечно же.
Стол, можно сказать, ломится от закуси, а я изображаю наивный электорат в предвыборном ступоре.
В холодильнике у меня имелось три бутылки.
Начать решил с «Пшеничной слезы».Такое потрясающее название могли придумать только в каком-нибудь глухом углу, затерявшемуся между Лысыми Горами и Калачом. Если бы водка была московской или питерской, то она вряд ли украсила бы мой стол. Наши столицы бьются в припадке дикого капитализма, и бог весть когда это кончится, только в провинции и можно еще встретить совестливое отношение к труду и производимой продукции. В этом смысле насчет нравственного возрождения культуры мне давно все понятно.
Сервировка поражала воображение лаконичностью и отточенностью композиции. Петров дефис Водкин, полагаю, ее бы одобрил. Вот ведь повезло мужику с имечком! Впрочем, в художественной среде встречаются и более тяжелые случаи, например, Горюшкин-Сорокопудов…
— Смирно, Смирнов, — скомандовал я себе, — хватит трепаться, равнение, — посмотрел на бутылку, — направо. Наливай!
Шутки в сторону, моя фамилия действительно Смирнов. Дмитрий Смирнов. И отец был Дмитрий Смирнов, и дед, и прадед. В нашем роду первенцев всегда называли Дмитриями. Не в честь ли убиенного царевича? В Угличе до сих пор живут неизвестные мне дальние родственники. Единственным из них, с кем встречался, был дядя Вася — сводный брат моего отца. Когда я учился в десятом классе, он приезжал к матери к гости.
Дядя Вася рассказал, что мой прадед был набожным человеком и держал небольшую лавку скобяных товаров. Его старший сын, мой дед, погиб на войне с германцем. Незадолго до мобилизации он успел жениться, и мой отец родился уже после его смерти и был наречен тоже Дмитрием. Моя бабка, по словам дяди Васи, была необыкновенной красавицей. Она и с ребенком на руках вышла замуж и снова за купеческого сына, промышлявшего рыбной торговлей.
О происхождении нашей фамилии я знаю со слов матери. В пору ухаживания отец ей рассказывал, что его прапрадед будто бы носил фамилию Шашагин и служил рядовым в Семеновском полку, том самом, который, ведомый декабристами, вышел на Сенную площадь. После подавления восстания и последовавшего вразумления шпицрутенами мятежный полк отправили на вечное поселение в Сибирь.
