Что касается меня, то я не отличу кларнет от окарины; на самом деле, когда дело касается музыки, я не могу отличить бас от отверстия в Пикколо. Но я ищу парня, который играет громче и гордо, и я вижу, кого он имеет в виду. Он встает, когда играет, и остальные музыканты следуют за ним. Когда я стараюсь изо всех сил, я слышу, как его кларнет гудит, перекрывая другой шум, и в нем много ритма. На самом деле, вся толпа слышит это, потому что они вообще не хотят прекращать танцевать. Всякий раз, когда номер заканчивается, они хлопают мизинцами так сильно и долго, что оркестр должен продолжать играть.
— Видишь? — шепчет Буги. — Что я тебе говорил? Он самородок. У него гепатит до ступеньки. — Буги тычет пальцем в толпу. — Послушай, даже барменам приходится танцевать.
Это факт. Я и сам их замечаю. Кроме того, я обнаруживаю, что мои собственные ноги немного подпрыгивают. Это действительно ритм.
— Труби, как я, — внезапно говорит Буги. Он указывает на пол. Я вижу, как маленькая мышка выбегает из своей норы и носится туда-сюда в такт музыке.
— Чтобы ловить мышей, нужна настоящая кошка, — говорит мне Буги. — А теперь подойди и скажи этому парню, что хочешь быть его агентом. Скажи ему, что ты устроишь для него прослушивание с большой группой. Успокойся, он очень робок и еще не знает, что к чему, ведь он новичок в этой стране.
Поэтому, когда номер заканчивается и толпа, наконец, прекращает хлопать и садится, мы скользим к сцене. Сначала Буги знакомит меня с лидером.
— Давай, познакомься, — говорит он. — Это Горячий Микки. Микки, мой приятель хотел бы поговорить с твоим кларнетистом.
— Хм, — хмыкает толстый вожак. — Он безопасен?
— Строго в квадрате от Делавэра, — отвечает Буги. Он тащит меня к тощему кларнетисту. — Все они нервничают при встрече с незнакомцами, — шепчет он. — Боятся шпионов, идущих по их следу. Этим беженцам довольно трудно выбраться из Европы. Так что успокойся.
Затем он толкает меня на платформу и хватает тощего за руку.
— Герр Пфайффер, — говорит он, — я хочу познакомить вас с вашим новым агентом, Левшой Фипом.
Тощий парень поднимает голову. У него большие, глубокие глаза, в которых горит огонь. Это очень сильный взгляд, и когда мы пожимаем друг другу руки, я обнаруживаю, что у него очень сильная хватка.
— Агент? — говорит он. — Мне не нужен агент. У меня здесь хорошая работа, я играю в этом прекрасном оркестре, так зачем мне агент?
Эта двусмысленность оказывается чем-то вроде немецкого акцента, но я просто передаю ее и делаю то, что говорит мне Буги.
