— Горячий Микки?
— Конечно. Наряд выставляет счета как горячий Микки и его пять финнов.
— Расскажи.
— Но они не финны, большинство из них — немецкие беженцы. Их выслали.
— Но могут ли они играть?
— Играть? — кричит Буги. — Подожди, пока не услышишь, как его выкапывают из землянки! Парень на слякотном насосе потрясающий, парень, который управляет кишечником, действительно может шлепнуть собачью будку, и у них есть аллигатор, который действительно может заставить водопровод гудеть.
Я прошу объяснить всю эту белиберду, и узнаю у Буги, что речь идет о тромбонисте, сопляке с виолончелью и саксофонисте. К этому времени Буги так возбужден, что тащит меня по улице.
— У него нет контракта, — кричит он. — Ты можешь получить этого парня почти даром. Отведи его в центр. Я гарантирую, что как только ты пригласишь его на прослушивание, любая группа в стране предложит ему пол куска в неделю, чтобы начать. Он играет за гроши — такой шанс выпадает раз в жизни! Подожди, пока не увидишь, что он делает с толпой. Вот мы и пришли — просто шагни в бункер.
— Какой бункер?
— Место, где они держат кукурузу. Танцевальный зал.
Конечно. Мы стоим перед маленькой крысиной беговой дорожкой под названием «Баррель-Хаус». Прежде чем я успеваю принять решение, он тащит меня внутрь. Это всего лишь сарай с баром и множеством столов на месте конюшенных стойл. Банда шалунишек валяется на полу, а на платформе сидит этот Горячий Микки и его беженцы. Мне они кажутся беженцами из ванны.
На самом деле, я никогда не видел такого паршивого сборища людей за пределами турецкой бани на следующий день после Нового года. Они выглядят так, будто умирают, и звучат так же. Потому что они исполняют такой шум, какого я никогда в жизни не слышал, а я ведь однажды целый год работал на сталелитейном заводе. Но эти ушлепки стучат и вопят на рожках, трубах и барабанах, и все это гремит так громко, что можно подумать, будто кто-то строит метро….
Но толпе это нравится. В зале полно народу, и все танцуют, подняв вверх пальцы, а иногда и юбки. Мне не нужно второй раз прищуриваться, чтобы увидеть, что действительно есть много парней, которые приходят в это заведение. Буги тащит меня к столу и ухмыляется.
— Слушай, — щебечет он, весь сияя. — Давай, послушай, — настаивает он, заставляя меня вынуть пальцы из ушей.
— Слышишь, как ребенок колотит по бивням?
— Что?
— Пробивает слоновую кость, — говорит Буги.
— Что?!
— Играет на пианино.
— О…
— Папочка, — кричит он, или что-то в этом роде. — Фип, я хочу, чтобы ты играл на кларнете.
