- Какая же ошибка, Ульвургын?
- Помнишь, как на кульбач ты построил первый раз баню? Как ты уговаривал людей поливаться водой? Сначала боялись, а потом - хорошо.
- Помню.
- Потом, когда ты уехал, в то лето я долго-долго думал. Я сделал у себя постановление. В совете. Всем нашим людям надо летом мыться в речке. Палец намочил в речке - ничего, вода хорошая. Только наша речка бежит с гор, и когда все люди залезли в речку, стали говорить: "Пожалуй, вода холодна!" - "Нет, говорю, не холодна - все время держу палец". Люди послушались постановления - и стали кашлять, и грудь болела. Вот такая ошибка, - вздохнув, закончил он.
- Да, Ульвургын, бывает, что человек и ошибается.
И я почувствовал, что после этой "ошибки" Ульвургын стал мне еще ближе.
- Кто же, Ульвургын, работает у тебя на шкуне?
- Верхняя полка - моя. Вторая верхняя - старпома. На которой сидим повара Миткея. Вот этого, - показывает он пальцем.
Миткей широко улыбается и молча ставит на стол чашки, режет хлеб.
- А та - ревизора Тмуге.
- О, ревизор у тебя есть?
- И на пароходах бывают ревизоры. Как же без него? Кто деньги будет получать с рика за пассажиров? Кто мясо в колхоз будет сдавать?
- Значит, всего четыре человека?
- Пять. Стармех пятый. Спит он. Сутки вчера работал, на берег не сходил. Охотились на моржей.
- Кто механиком работает?
В глазах Ульвургына появилась усмешка, и он сказал:
- Старик один из дальнего стойбища. Ты не знаешь его.
По глазам Ульвургына видно было, что он затеял что-то коварное. Однако я не придал значения его шутливому настроению.
- А почему же, Ульвургын, у тебя нет капитанского пиджака с пуговицами?
И вдруг я увидел, что задел самое больное место капитана "Октябрины". Он переменился в лице и сказал с некоторым возмущением:
- Фактория плохо работает. Еще прошлым летом обещали привезти. Если теперь не привезут, в рик поеду жаловаться.
Мы пьем крепкий, как кровь оленя, кирпичный чай, держа на весу большие эмалированные кружки.
Ульвургын, не допив чая, поставил кружку на стол и, обращаясь к Миткею, сказал:
- Поди скажи старпому - спать он будет в машинном отделении, гость будет спать на его месте.
Миткей, как евражка из норы, выскочил по коротенькой лесенке на палубу.
Ульвургын встал, открыл ящик под койкой и взял простыню и наволочку. Потрясая ими в воздухе и тихо смеясь, он проговорил:
- Это тебе.
Теперь я начал понимать все его "секретные мероприятия". По-видимому, он захотел поразить меня своей культурностью.
