Кафе находилось на площади с шестью переулками. Ханс пробежал несколько футов вниз по одному из переулков, а затем забежал в соседний. От бега его лицо покраснело.
- Давай пойдем в полицию, - сказал он наконец, оставляя франки на столе и предупредив об этом женщину, чья сумка болталась на спинке стула. Ханс взял руку Лили. Должно быть, он заметил бледность ее щек, и нежно поцеловал ее.
Все, что было в кошельке, - немного денег и губная помада, но кошелек принадлежал Герде. Кремового цвета, с петелькой для руки. Помимо помады и нескольких платьев, двух пар обуви, лифчика и нижнего белья у Лили больше ничего не было. Она была свободна от вещей, и для Лили это было счастье привлекательности в первые дни. Она шла, и не было ничего лишнего, что могло бы ее отягощать. Лишь ветер колыхал подол ее платья.
***
Полицейский участок находился в центре парка, среди апельсиновых деревьев. Вечернее солнце отражалось в витринах, и Лили могла слышать, как владельцы магазинов закрывают железные ставни. Лили вспомнила, что ее очки тоже остались в кошельке - смешная пара с откидными линзами, присланные отцом Герды из Калифорнии. Герда была бы недовольна их потерей, решив, что Лили не замечает никого и ничего вокруг себя.
Лили и Ханс подошли к полицейскому участку, возле которого семья белых кошек каталась на спине. И только тогда Лили поняла, что не может сообщить об украденном кошельке. Она замерла на ступеньках.
Лили нельзя было найти. У нее не было паспорта. Почему-то до сих пор никто даже не удосужился спросить её фамилию.
- Давай не будем суетиться по этому поводу, - сказал она, - это всего лишь глупый старый кошелек.
- Но тогда ты никогда не получишь его обратно.
- Но игра не стоит свеч, - ответила Лили, - и Герда ждет. Я просто поняла, что уже опаздываю. Я уверена, что она ждет меня. Она хотела рисовать в этот вечер.
- Она поймет.
- Что-то подсказывает мне, что она хочет видеть меня прямо сейчас, - сказала Лили, - я просто чувствую это.
- Давай же, ведь мы уже пришли! - Ханс потянул Лили за запястье, заставляя сделать первый шаг. Ханс был по-прежнему по-отечески игрив. Он снова потянул её, и на этот раз давление на ее запястье стало сильнее. Должно быть, со стороны оно напоминало агрессивное рукопожатие.
Лили никогда не узнает, что он подумал.
Ханс посмотрел вниз, на переднюю часть ее платья. На белом домашнем платье с ракушками расплывалось круглое пятно почти черной крови. Кровь просачивалась наружу, растекаясь подобно волнам от броска гальки в пруд.
