Я приехал посреди дня. Дом был тускло-зеленой военной расцветки. Фасадом он выходил на бетонный шумозащитный забор, заслонявший вид на ближайшую автостраду. Дверь была оборудована электронным замком с десятизначной клавиатурой. Луна дала мне код, поэтому я открыл дверь сам. Пыльный вестибюль не был освещен. Шторы были задернуты, а весь оставшийся свет, казалось, поглощали скрипучие половицы. «Здрасте?» - сказал я. Ответа не последовало.
Выбирать, куда повернуть, не приходилось. Слева была запертая дверь - одна из спален. Справа - высокая ширма. За ней некогда была небольшая гостиная. Теперь там по разные стороны стояли две раскладушки, между которыми оставался узкий проход, чтобы бросить вещи и протиснуться самому. Полагаю, именно поэтому «гостиная» и не упоминалась в списке зон общего пользования. Я прошел по коридору. Белые распечатки тут и там висели на стенах того же тоскливого серозеленого цвета, что и фасад. На одном из листов был распечатан фотокаталог камер видеонаблюдения. «Предупреждаем, помещение под наблюдением», — гласил листок. Google, может, и вел тотальную слежку за моей электронной почтой, но Airbnb установил камеры круглосуточного слежения прямо на моей кухне.
Кухня, кстати, всегда полная свежего воздуха и естественного освещения, была лучшим местом во всем доме. Даже жаль, что я уже согласился не «зависать» на ней.
Дверь в мою комнату была открыта, а ключи лежали на столе. Помимо замка на двери, здесь были и другие удобства, по которым я успел соскучиться, включая мини-холодильник и аж четыре настольные лампы. Впервые за долгое время я распаковал все свои вещи. Затем украсил комнату веселенькой радужной гирляндой из флажков, которую положила моя жена, чтобы она напоминала мне о доме. Пусть это и была тесная дыра возле автострады, зато моя собственная - на какое-то время. Здесь даже окно было. Я отдернул синюю занавеску. Окно выходило на другое окно - чью-то спальню. В узенький пролет между ними на несколько минут в день просачивался солнечный свет. Я понадеялся, что вездесущий полумрак поможет мне сосредоточиться.
Я вернулся на кухню переписать пароль для интернета с одной из приклеенных скотчем к стене бумажек. В другом конце комнаты стоял грузный мужчина в запачканной белой майке, едва скрывавшей черный вьющийся пушок на груди, плечах и спине. Это был Майк [24]. Среднего возраста, выше 180 сантиметров и весом под 140 килограммов. Из-под серых поношенных спортивных шорт выглядывали чуть согнутые колени, на одном был бандаж, а во время ходьбы он прихрамывал. Майк повредил колено на флоте, откуда недавно ушел в отставку. Но помимо этой травмы и привычки расклеивать на кухне высокопарные прокламации, в которых прописными буквами объявлялось о грядущей чистке холодильника и тому подобном, мало что в Майке выдавало его воинское прошлое. Что бы там с ним ни приключилось на флоте, Майк научился не высовываться. Он без нужды извинялся и мог всполошиться на ровном месте. «Ох!» - выдохнул он, когда я вошел на кухню.
