— Не нужно, братцы, — запротестовал тот. — Что, я сам не дойду, что ли? Этот-то, — он кивнул в сторону Конюхова, — с раненой ногой и то сам до машины добрался.
Когда подъехали к дому, где жил Конюхов, увидели милицейскую «Волгу» и «Скорую помощь». Их по рации вызвал шофер, как только пришел в себя. Остановившись, они заглянули в милицейскую машину. Там сидели милиционер и незнакомый парень с рыжими волосами. На руках у него поблескивали наручники. На пальцах левой руки выделялось вытатуированное слово «Крот».
«Третий», — подумал Скоблев.
— А где Лыч? — обратился он к милиционеру.
Услышав «там», Скоблев быстро вышел во двор и пошел к дому. В это время из дома вышел участковый. Он держал передние ручки носилок. На них лежал Лыч.
— Допился, — сказал участковый. — Тяжелый, бирюк.
— Несите в «скорую» — проговорила показавшаяся врач.
— Что с ним? — спросил Скоблев.
— Заражение. Последствие самовольного изъятия капсулы. Внес инфекцию, — разъяснила врач.
— Это серьезно?
— Да, очень, — ответила та. — Придется повозиться с ним. А что, он к расследуемым делам тоже причастен?
— Пожалуй, — сказал Скоблев. — Везите его в городскую больницу. Да, и посмотрите нашего сотрудника Сергеева. Его только что дружок Лыча ранил.
— Что ж вы молчите, — сказала врач. — Где он?
— В нашей машине, — ответил Скоблев.
СМОЛИН шагал по узкому кабинету следственного изолятора и ждал Конюхова. Розыск сработал отлично. Преступников поймали. Но нужно еще доказать их вину, подтвердить причастность к убийству. Успех решения этой задачи во многом зависит от того, как поведут себя на допросе арестованные. А ведут они себя по-разному: одни раскаиваются в содеянном, активно помогают следователю собрать информацию по делу, другие категорически отрицают свою причастность к преступлению, третьи бессовестно лгут, очерняя других и обеляя себя. С каждым из таких обвиняемых приходилось встречаться Смолину и к каждому из них рано или поздно он находил ключик.
Появление Конюхова прервало цепь рассуждений Смолина. Конюхов, долговязый мужчина 35 лет, чувствовал себя в изоляторе непринужденно, раскованно. На нем был черный свитер и синие джинсовые брюки. «Всего ничего как на свободе, а уже успел модно одеться», — подумал Смолин и показал Конюхову на привинченный к полу табурет. Конюхов привычно сел на него и уставился своими маленькими карими глазами на Смолина. Взгляд у арестованного был колючий, ненавидящий. Ранение у него оказалось легким. Сразу после оказания медицинской помощи врачи разрешили допросить Конюхова.
