— Мне кажется, что его исповедь ограничится рассказом о приобретении и перепродаже золота, — заметил Сергеев.
— Убийства на себя он брать не будет, слишком хорошо он понимает, чем это грозит. Именно поэтому я и думаю, он не мог пойти на убийство, — сказал Грибов. — Но твою версию, конечно, будем проверять.
В ТО ВРЕМЯ, когда во Владимире готовились к допросу Кацюбы, Смолин и Скоблев обсуждали итоги допросов Горовских, просматривали изъятые у них во время обыска кольца, броши, кулоны. Среди этих ювелирных изделий, по заключению эксперта, двенадцать предметов были изготовлены в последние годы и продавались в магазинах. Ещё часть изделий также была промышленного производства, но сделана 20–30 лет назад. Пять перстней и четыре кольца изготовлялись самодеятельными мастерами. Разложив с помощью специалиста изделия по группам и сфотографировав их, Смолин и Скоблев решили все это богатство показать Тельнову. Расчет был прост. Обнаружение ценностей, принадлежавших Таисии Евгеньевне, явилось бы серьезной уликой против Горовских. Пусть не прямо, но косвенно говорившей об их причастности к убийству.
— Слушай, Саша, а зачем нам таскать к Тельнову все золото, — вдруг сказал Скоблев. — Ведь она не носила мужские украшения.
— Верно. Но преступники взяли не только то, что было на ней. Они могли найти шкатулку, где хранились и женские, и мужские украшения.
— Тогда ему нужно все показывать, — сказал Смолин.
— Душа у мужика, по-моему, слабая, — засомневался Скоблев. Не хватит его удар при виде такого богатства?
— А вы показывайте по частям, — заметил ювелир, — сначала современные изделия, затем самоделки, потом уж старинные.
— На том и порешим, — заключил Смолин. — Понятых из числа медицинского персонала возьмем. Все равно все знают, кто такой Тельнов и почему он попал в больницу.
— Да, от людей ничего не скроешь, — поддержал его Скоблев.
Справившись еще раз о состоянии здоровья Тельнова, Смолин аккуратно сложил ценности в три целлофановых мешочка и позвонил прокурору. Тот не стал с ним разговаривать по переговорному устройству, а попросил зайти. Через несколько минут Смолин вернулся в кабинет и устало опустился в кресло.
— Что, в передрягу попал? — спросил его Скоблев.
— Попал. Нахлобучку получил от прокурора. Пригрозил отстранить от ведения дела. Время идет, — говорит, — а результатов нет. Он прав. Реального ничего пока нет. Одни предположения.
— Спокойно, Саша, спокойно. Одно преступление мы раскрыли. И государству вон сколько добра вернули. Так что не зря время тратим. Это, я думаю, обычный воспитательный зуд. Мое начальство меня тоже воспитывает. Без этого нельзя.
