Закон совести - Мелвилл Дэвиссон Пост

Мы отправились к дому Дадли Белтса и остановились на небольшом лужке. Приближался апрельский вечер, недавно прошел дождь, и теперь на бархатистой траве и белоголовых цветах клевера играло солнце. Наверху голубело небо, внизу зеленела земля, воздух между ними плыл и струился. На этом солнечном поле лицом к югу располагалась пасека, крытая рисовой соломой. Каждая пчелиная семья гнездилась в отдельном улье, выдолбленном из ствола эвкалипта, с крышкой для удобства сбора медовой дани. Когда дождь кончился, пчелы вылетели из ульев и теперь гудели за работой, как прядильные машины.

Рандольф взглянул на гудящий рой и, подняв руку, покрутил указательным пальцем.

— И рой строителей поющих возводит дружно своды золотые! — произнес он. — Ах, Абнер, все-таки Уильям из Эйвона был великий поэт.

Мой дядюшка повернулся и взглянул сначала на Рандольфа, а потом на пчелиный рой. От ручья, текущего внизу, шла девушка в простом платье орехового цвета. Стройная и естественная, она несла ведро воды и напоминала тех первых дочерей нашего мира, которые и ткали, и пряли, и сами управлялись по хозяйству. Девушка приостановилась перед роем, и пчелы всей стаей закружились вокруг нее, словно вокруг большого цветка клевера. Но девушка нисколько их не боялась и вела себя, как ребенок, окруженный желтыми бабочками. Постояв, она направилась дальше, к сарайчику у ручья, посылая пчелам воздушные поцелуи. Мы двинулись следом за ней, но перед роем дядюшка остановился и повторил процитированную Рандольфом строчку Шекспира:

— «И рой строителей поющих возводит дружно своды золотые», — и добавил: — Над полом золотым и стойками златыми… Он был неплохим рифмачом, этот английский поэт. Но все-таки мне пришлось ему помочь.

Я воспринял эту волшебную фантазию с детской радостью. Эти маленькие человечки, которые пели, укладывая желтые полы, возводя желтые стены и накрывая их желтой крышей! Пели! Это слово словно бы открывало перед нами залитый солнцем сказочный мир.

Дядюшкины слова задели Рандольфа.

— Он был великий поэт, Абнер, — повторил он. — И даже больше, чем поэт. Драгоценные уроки, которые он получал от природы, складываются в целую систему. Трудясь, люди должны петь псалмы, и эти звучащие на полях песнопения нейтрализуют воздействие нашего родового проклятия. Да, Абнер, он был великий философ, наш Уильям из Эйвона.

— Но не более великий философ, чем святой Павел, — возразил Абнер и перевел взгляд с пчел на старого Дадли Белтса, который копал землю у входа в дом. Сложив руки за спиной и воздев к небу свое суровое загорелое лицо, дядюшка процитировал: — «Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям». Разве это не правда? Вот взгляни на старого Дадли Белтса, который приумножает свои скорби. Он не только потерял сына, но и напрасно тратит свою жизнь. Мало того, он и душу так потеряет. И все ради денег. Да, он подверг себя многим скорбям, как сказал святой Павел. А теперь, в довершение всего, потерял и все накопления, ради которых всю жизнь надрывался…