— Ну что ж, логично. А до десяти часов вы где были?
— Я же сказал, на рыбалке.
— Один?
— Да, представьте себе. Не люблю компаний. С кем не поедешь, обязательно выпивка. А я за рулем, пить не полагается. Я, гражданин следователь, законопослушный.
— Отчасти. Незаконно золото приобретали, скупали иконы…
— Ну, это бизнес.
— У кого покупали монеты?
— Да, так, по случаю. У незнакомых нумизматов иногда выторговывал. Они не любят называться. Да и я от них паспорт не требовал. Для меня главное, чтобы товар качественным был.
— Престиж фирмы?
— Если хотите, да. Ни я, ни отец халтуру не делали. Поэтому и клиентуру имели.
— Когда последний заказ от Тельновой получили?
— Недели три назад.
— Золото ваше было?
— Да.
— Нами установлено, что недавно Тельнова к отцу вашему сама заезжала.
— Было дело. Поссорились мы с ней. Из-за денег. Жадная она была баба. Сказал и грех на себя взял, ведь о покойниках не говорят плохо.
— Сторговалась Тельнова с ним?
— Конечно. Мой папаша человек сговорчивый.
— Она сама давала золото для изготовления заказа?
— Не знаю. Я в это дело не вмешивался.
Поняв, что дальнейший допрос не внесет ясности в работу по изобличению убийцы, Смолин вызвал конвоира и попросил увести Горовского-младшего в камеру. Через несколько минут на допрос доставили Горовского-отца. Он принадлежал к той категории допрашиваемых, которые признают лишь то, что основательно доказано. В отличие от сына Семен Ефимович заискивающе смотрел на Смолина, пытался разжалобить его рассказами о своих мытарствах в молодые годы.
В конце концов Смолин прекратил допрос. Он чувствовал неудовлетворенность собой, ибо ни на шаг не приблизился к главной цели. Горовские и не помышляли признаваться в совершении убийства Тельновой. Да если б и признались, это мало что дало бы следствию. Вину надо еще доказать.
Смолин понимал, что нужно срочно расширить круг поисков преступников. И все же ему не хотелось отказываться от мысли о причастности Горовских к убийству Тельновой. Поэтому он попросил Скоблева объехать пригородные хозяйственные магазины. Ведь, имея машину, Горовской мог купить нож не только в городе, но и за его пределами.
СЕРГЕЕВ решил добраться до Владимира самолетом. Аэрофлот обещал доставить его туда за сорок минут, что почти на четыре часа быстрее, чем на электричке. В дежурной части города ему вручили увесистую папку и сказали: «Шеф велел занять вас».
По внешнему виду дела нетрудно было догадаться о том, что собирать его начали давно. Открыв папку, Сергеев увидел большую фотографию молодого мужчины с мясистым носом в полицейской форме. Ниже — фото того же человека в фас и профиль. Затем подпись: Кацюба Григорий Евгеньевич, 1918 года рождения. Далее, на следующей страничке, содержалась биография Кацюбы. Родился он в крестьянской семье. В 1934 году окончил Семилетку и уехал во Владимирскую область. Работал на одном из предприятий. Затем призвали в армию, служил на границе в районе Брестской крепости. В апреле 1941 года комиссовали в связи с перенесенной болезнью Боткина. Остался в Бресте. Там женился. Во время оккупации служил полицаем и держал ресторан в Бресте. В 1945 году был осужден за сотрудничество с фашистами. В 1958 году вновь осужден, теперь уже как фальшивомонетчик на 10 лет. Из колонии бежал. Через год был задержан по подложным документам в Воркуте, где работал шеф-поваром в ресторане «Якорь». За побег добавили три года. Освободился в 1972 году. Приехал во Владимирскую область, где и проживает по настоящее время.
