Снаряды все еще проносились над головами, и вихри разрывов взвивались к небу. Лежал, согнувшись вдвое, точно готовый к прыжку, Евсей Пуговкин, за ним, боком припав к земле, — ефрейтор Сыромятных, далее — еще несколько бойцов из взвода Бойко. Сам Бойко горбился в свежей неглубокой воронке. Вот он повернул молодцеватое, чуть побледневшее лицо, махнул рукой. Доброполов в ответ показал левой рукой во вражескую сторону, а правой, сжатой в кулак, энергично взмахнул три раза, как-бы вбивая в землю невидимый кол…
По свистку Доброполова рота проползла еще шагов двадцать, придвинулась вплотную к разрывам. Ударил последний орудийный выстрел — и такая свалилась на землю мгновенная тишина, что Доброполов чуть не вскрикнул от неожиданности. Артиллерийская подготовка закончилась. Все бойцы и сам Доброполов продолжали лежать, не двигаясь. Внезапная тишина как-бы прижала всех к земле. Это был момент начала атаки — всего несколько мгновений, когда самые бесстрашные люди чувствуют мучительную нерешительность…
На какую-то долю секунды Доброполов ощутил во всем теле противную слабость, но тут-же преодолел ее и, стиснув зубы, вскочил, свистнул в свой свисток, широко взмахнул рукой. Первым поднялся Бойко, за ним — Пуговкин и Сыромятных. Потом, медленно, точно земля не отпускала их, стали вставать остальные бойцы и, зачем-то оглядываясь назад, сутулясь и пригибаясь, тяжело побежали вперед…
И снова Доброполов подумал, что жизнь и смерть сходятся в решительной схватке. Бежал Сыромятных, прыгая через рыхлые, черные воронки, опустив голубовато-поблескивающий штык, рядом с ним семенил коротконогий маленький пехотинец в мокрой шинели. Бежал Пуговкин, и Доброполов видел его угловатую спину, мелькающие каблуки облепленных грязью сапог.
Пологий скат высоты, поросший редким орешником, был залит розовым сиянием разгорающегося утра. Всходило солнце, и первые его лучи озарили весь пышно-зеленый холм. На землю хлынула такая величественная, все охватывающая волна света, что Доброполов невольно зажмурился. Ему захотелось остановиться, осмотреться, побольше вдохнуть воздуха…
Свистящая струя свинца смяла это желание. Она забила сначала откуда-то слева, потом справа, потом обе они скрестились низко над землей, как невидимые острые мечи. К пулеметам присоединился сухой стрекот автоматов, льющих смертельный ливень прямо в лоб атакующим.
Многослойный однообразный свист стлался над травой. Пули срезали, как бритвой, кусты полыни, двухцветные гроздья «Иван да Марьи», щелкали по ветвям орешника. Точно знойный ветерок ходил по полю…
