Они не заметили, что в нём произошёл разрыв между его долгом доставлять удовольствие публике и долгом быть самим собой, и его глубоким желанием, чтобы его музыка была полноценной и воспринималась сама по себе, без помощи той сценической рутины, благодаря которой он стал так знаменит. Ни публика, ни критики не понимали, что его разрывало на части сознание того, что в этом случае его выступления превратятся в пустое техническое повторение.
— «Поп–рабство», — назвал это Джими, и говорил мне, — вся беда этого проклятого бизнеса в том, что народ старается побыстрее и побольше нарубить капусты, вот и продают себя в рабство публике. Они заставляют себя быть такими, пока не истощат себя. Поэтому группы и распадаются. Они изыгрываются.
Джими также сказал мне, что ко времени окончания американских гастролей, он понял, что необходимо сменить стиль, найти свежее звучание, и что у него много разных идей на этот счёт, идей, которые он хочет воплотить, одна из них — это строительство студии, своей студии–мечты.
В это же время давление мира бизнеса всё усиливалось.
С их точки зрения гастроли оказались очень успешными, несмотря на изнурительный и хаотичный график концертов и несмотря на личную неудовлетворённость Джими. Конечно, были и беспорядки, и случаи, когда тысячи поддельных, стоимостью в один доллар, билетов попадали в продажу, так что многие, придя на концерт, не могли попасть в зал и оставались снаружи возбуждённые и недовольные. Однако Джими это всё мало беспокоило.
Единственное, что его беспокоило, это группиз, но тут всё было в порядке. И, растворяясь в них, Джими изливал своё недовольство. Такой вот способ отомстить истеблишменту. Куда бы он ни приехал, ему тут же попадались «юные нежные штучки», как он обычно их называл. У него было так много кошечек, рассказывал он мне, что он мог жить ими вместо еды: «кошечку на завтрак, кошечку на обед и кошечку на ужин».
Помнится, Эрик Бёрдон как то сказал мне:
— Джими очень любил женщин, его очаровывала прелесть цыпочек. И я думаю, так как я с ним много общался, это потому, что он воспринимал всё изнутри. Похоже, нам никогда не понять, какими злыми могут быть эти цыпочки. И ты пытаешься изучить это зло, приблизившись к нему вплотную. Зло трётся о тебя и переходит в тебя. И прежде чем ты осознаёшь, что случилось, твои кулаки уже гуляют у кого–то по лицу, хотя они не должны, а может и должны. Я не знаю. Создаётся ощущение, что попал не в своё кино. И Джими прошёл через все переделки, какие тут могут быть, дружище. Ты должен пройти, если ты настоящий артист, или ты проиграешь.
