«27 мая 1941 года.
Вдруг сообщают: тебя, Рашит, какая-то девчонка вызывает. Кто же приперся в такое ненастье?
Бегу, конечно.
В проходной никого. А вот за главными воротами в самом деле стоит фигура. Поначалу я не узнал ее. Только тогда, когда она заговорила, признал. Передо мной стояла та самая девчонка, которую я тогда на дороге спасал.
Тогда на телеге я не успел ее разглядеть, не до того было! Сейчас смотрю — ничего.
— Я еле разыскала тебя, — сказала она.
Тут я очнулся и пригласил ее:
— Чего тут под дождем стоим. Пойдем в будку.
На будку она не согласилась. Наверное, меня опасалась. Остались стоять возле главных ворот.
Сперва нам не о чем было говорить. Мы ведь такие чужие друг для друга! Ну что ж из того, что я ее спасал? Это ничего не значит в наше время.
— Те парни еще раз за мной приезжали, — вздохнула она. — Спасибо председателю сельского Совета, он случайно оказался на улице, когда меня пытались укутать тулупом.
— Чего они к тебе прилепились?
— Такая я уж невезучая.
Но что я могу сделать, коли сам вот тут взаперти сижу? Неужто этого не понимает?
И она, конечно, виновата постольку, поскольку симпатичная. И виноват, между прочим, старый-престарый обычай, который позволял умыкнуть приглянувшихся невест. А мне от этого не легче.
Неожиданно она сказала:
— Я понимаю, что из-за меня тут, в заточении, находишься. А чем я могу помочь? Может быть, куда написать письмо?
С этим и ушла. Она забыла назвать свое имя, а я забыл спросить. Не о том же думаешь, когда вот так внезапно встречаешься с девчонкой возле главных ворот».
«Вот бы таким манером работали все отделы кадров, — подумала Ольга Васильевна, невольно залюбовавшись тем, с каким усердием ребята подбирали помощника воспитателя. А такая должность стала просто необходимой, так как отряд разросся.
Наконец, остановились на кандидатуре Александра Матросова.
— Разве что с ним только хлопот наживешь, — буркнул Сивый. — За ним самим, стало быть, надо глядеть в оба.
И он вспомнил все проделки Матросова в цехе.
«Один против», — решила Ольга Васильевна.
— Что с него возьмешь? — спросил Богомолов. — Всего пуще любит он — ужин на сон.
Два «против».
— А что, забыли, как работал он на севе? — заступился Рашит.
«Наконец, первый «за», — отметила про себя Ольга Васильевна.
Так она и сидела среди них, прислушиваясь к горячему и страстному спору. Бедняжке Саше все кости перемыли. Ничего не забыли и не простили. «За», «против», «против», «против».
— Неряха, — говорил один.
