Концерт прошёл отлично. Публика принимала нас с энтузиазмом, и к нашему удивлению, чем чернее мы играли, тем им больше нравилось. Что за парадокс? Играешь чёрную музыку, приезжаешь, к примеру, сюда, но тебе не дадут сыграть её здесь, если ты чёрный. Но если ты — белый, но играешь чёрную музыку, перед тобой всюду открыты двери. Странно. Никак мне этого было не понять. Никогда, да, никогда и не хотел бы этого понять. К тому времени я уже знал наверняка, где настоящие корни и никому не удастся переубедить меня. В чёрном.
Все эти известные политические деятели, которых я встретил на приёме, предоставили мне роскошный материал, с которым я мог без тени смущения появиться в Нью—Йорке. «О, да! Мы с женой собираемся завтра поутру на охоту. Приглашаю вас всех, ребятки, уверен, у меня найдутся и для вас отличные ружья. Вы получите громадное удовольствие от охоты. Ну как, согласны?» Кругом радостные, улыбающиеся лица. Как нам здесь нравилось! Ужин — великолепен, вино отличное, а затем стали разносить всем белую молнию.
Но вот вдруг было произнесено это магическое слово. «Нигер!» Словно механического зайца выпустили на стадион, и все гончие начали его преследование. «Ты когда–нибудь держал в руках старый добрый Браунинг? Великолепное оружие. Как–то я одним выстрелом уложил десятерых нигеров. Мы ещё поговорим с тобой, парень, о подробностях предстоящей охоты. Уверен, тебе понравится». Под столом, на моих коленях работал портативный японец, и поверьте, записан был отличный материал. Когда же подали белую молнию, я обернулся, строй копов охранял наш стол, и я возненавидел каждого из них. Впрочем, то было замечательное время. И тревожное. Мне нравился каждый прожитой мною день. Сознание того, что однажды Юг перевернётся, придут изменения, и Америка с новыми силами бросится вперёд.
Ещё один концерт, и ещё один штат в южном направлении. Лицом к лицу, с обжигающим дыханием. Впервые в Миссисипи. В гостинице Холидей–Инн парень за стойкой регистрации отказал Сонни, узнав, что он вместе с нами. Боб Левин, наш гастрольный менеджер, бросил ему перчатку:
— Так, слушай меня внимательно, мистер, мы останавливались уже много раз в ваших гостиницах. Мы собираемся потратить в них много денег и провести много времени в ваших номерах, разъезжая по городам, а ты отказываешь моему технику в месте, где он мог бы провести ночь? Знаешь ли ты, что будет, если один из самых величайших музыкальных коллективов из Англии откажется от одной из ваших гостиниц? Одному чёрному и одному еврею из Нью—Йорка отказали в проживании в вашей гостинице! И кто? Ты, грязная шмакодявка!
