У долговязого тощего Филипа Пейна была отличная коллекция пластинок, не хуже моей, и я очень благодарен Филипу, открывшему мне глаза на таких замечательных музыкантов, как Джин Винсент, Малыш Ричард и Чак Берри, и так как администрация колледжа позволяла нам слушать музыку во время занятий в студии, мы развили неистовую активность в обмене, купле и продаже пластинок. Не прошло и нескольких недель, как мы обнаружили, что совершенно не можем обходиться без рок–н–ролла. В Ньюкасле в то время было всего один–два клуба. Почти все события происходили в джазовом клубе Новый Орлеан. Месте, где собирались музыканты и художники со всего Ньюкасла. Отличный клуб. Там почти каждый вечер играли совершенно различную музыку. И не только заезжие известные имена, вроде Криса Барбера или Оттилии Паттерсона, из таких прокопчённых мест как у Ронни Скотта и Кена Кольера, но и местные джазовые таланты, играющие в разнообразных стилях.
По субботам играл джазбенд Майти Джо Младшего. Сам Джо играл на гитаре, Ян Карр на трубе и флюгельгорне, его брат Майк Карр на вибрафоне и рояле, а Джон Вальтерс пел и играл на трубе. Теперь Джон — видный радио–продюсер на Би–Би–Си, он работал много лет с всегда опережающим на шаг время диск–жокеем Джоном Пилом. А в описываемое время — студент художественного училища Ньюкасла. У нас были очередные каникулы, и мы все вечера пропадали в клубе. Мне нравилась его игра и, по моему мнению, он был лучшим из местных джазменов. Случилось так, что Джон предложил мне у них петь, и первая неделя обернулась для меня настоящим штормом. Я приходил каждую неделю, и они стали платить мне в пинтах пива. Прежде всего я уговорил Джона, чтобы он разрешил мне спеть пару песен. Неслыханное досель дело джазмену позволить мальчишке–молокососу, да ещё бредящим рок–н–роллом, взабраться на сцену. Но я уже успел передружиться со всеми, и они знали, что мне нравится Каунт Бейси и Джо Тёрнер, Канзас—Сити Файв и Джимми Визерспун. У его песни была отличная аранжировка, которую я знал по памяти, и ансамблю Майти Джо Младшего она пришлась по сердцу. Я весь выложился, когда пел. Группа сыграла тщательно — каждый аккорд Бейси прозвучал, и мы сорвали кучу аплодисментов.
Я купил сорокопятку Рэя Чарльза What’d I Say, на ней были напечатаны обе её части, и… заиграл до дыр. В музыке Рэя для меня было что–то очень плотское, греховное и любовное. Сравнивая его голос с Рэйлет, его подпевкой, становился мне очевидным почти сексуальный контакт с ними. Это меня совершенно зачаровывало. В самых диких моих мечтаниях, я представлял девушку в красном платье, которая порхает всю ночь напролёт, не надеясь встретить такую, ни в Ньюкасле, ни где–либо ещё. Но вопреки всему встретил, в одном клубе, носящем название Downbeat.
