— Вижу вам понравилось, клёво, не правда ли? Как вам Марлон Брандо?
Я был в восторге от решимости Джонни и начал понемногу осознавать, что внутри этого тихого, немного консервативного парня сидел храбрый, мужественный, вдумчивый бунтарь. Ещё он мне оказал дружескую поддержку, по крайней мере, в одном из моих любовных увлечений. Гречанка из нашей группы. Звали её Мария и всё при ней. Но не это главное, она была жутко привлекательна, милое личико, длинный тёмно–каштановые волосы, доходящие ей до середины спины и пара великолепных, каких я ни у кого никогда не видел, сисек. У неё уже был постоянный парень, где–то за стенами колледжа, но это меня не останавливало. Я не пропускал ни малейшего случая, чтобы своими жадными руками не обнять её и, конечно же, абсолютно дурел, находясь рядом с ней. И Джон был тем самым человеком, который меня осаживал и говорил мне по–дружески откровенным текстом:
— Ого, дружок, что у тебя с этой цыпой? Вся группа потешается над тобой. На кой ляд строишь из себя посмешище?
Но я так и никогда не прислушался к его совету. Я приклеился к ней и не упускал любой возможности, чтобы не попытаться соблазнить её, было ли это за доской в аудитории, или в затемнённой комнате на семинарах по фотографии, или в коридорах, когда мы переходили из аудитории в аудиторию. Когда Джон был занят на своих занятиях по техническому черчению или выходил из студии, у меня не было никого рядом, кто бы мог сдержать меня или оградить Марию от моих атак. Ладони потели, и меня всего начинало трясти особенно на занятиях в студии с обнажённой натурой. Должен заметить, это происходило не только со мной. Марии нравились мои ухаживания. Даже когда я, казалось, был занят своей учёбой и ненароком проходил мимо её парты, она отрывалась от своих тетрадей, улыбаясь, смотрела на меня и, поворачиваясь в мою сторону на своём крутящемся стуле, приподнимала юбку чуть выше колен, чтобы я увидел её ноги в капроновых чулках и, улыбаясь, говорила:
— Ой, ноги!
Ну, конечно же, я мгновенно превращался в соляной столб, и мне было напевать, видят ли меня другие в этот момент или что они могут подумать. Какая пошлость, скажете вы, но для меня то были счастливые времена. Итак, Джона я видел редко — он перешёл на техническое черчение, а у меня начались занятия по художественной рекламе, прежде чем приступить к специальности, выставочный и интерьерный дизайн.
Мои скромные сексуальные атаки прекратились в одночасье. Мария привела в колледж своего парня, как я понял, чтобы меня отшить. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы ретироваться из колледжа через чёрный ход. Шесть футов четыре дюйма! С того дня я оставил её в покое. Ох, но мои воспоминания?
