Итак, я рос в послевоенное время, впитывая всё по капле и бесшумно продвигаясь вперёд, с навязчивой идеей оружия. В школе изящных искусств я начал постигать причины этого. Но Берти Браун, педагог, сумевший уберечь меня от судостроительных верфей и каменноугольных шахт, всё равно в первую очередь оставался для меня героем войны. Мой первый духовой пистолет был игрушкой, но он дал мне почувствовать устрашающую силу оружия. Показал мне возможность противостоять намерениям врагов, столкнувшись лицом к лицу с гримасой войны, но мне предстояло жить со всем этим всю мою жизнь.
Мои родители гордились мною. Соседи успокоили их своим разговорами, что я исправился, что обо мне им теперь нечего беспокоиться и тому подобная всякая чушь.
В первый же день моей учёбы в колледже я услышал, как кто–то крикнул с последних парт:
— Есть здесь кто–нибудь, кто интересуется джазом?
Обернувшись, увидел через три–четыре ряда улыбающегося Джона Стила, который в один прекрасный день станет барабанщиком Animals.
— Конечно, — откликнулся я.
Я переговорил с парнем, сидящим рядом с Джоном, и он немного пересел, чтобы я смог сидеть с Джоном за одной партой. Джон оказался кладезью информации о джазе и о музыкантах. Он поделился всем, что у него было на кончиках пальцев. Ничто тогда не говорило о том, что он сам станет одним из них.
Мы быстро сдружились. На первом курсе нам читали введение в историю искусств, что, казалось, не сильно его интересовало. На втором курсе он перешёл на специальность черчение, и это разделило нас, так занятия по специальности проходили уже в другом корпусе. Но мы виделись каждый день в перерыве на обед, а также между половиной пятого и семью вечера, после того как дневные занятия оканчивались и нам приходилось ждать начала вечерних. Именно в это время в общей зале начали играть джемы двое студентов старших курсов с факультета выставочного дизайна, Винстон Скотт и Филип Пейн.
Мы, четверо, выделились в ядро страстных любителей кино и музыки. Не лишне сказать, что по большей части нашим обучением стал кинематограф, наши альбомы для эскизов пестрели набросками, зарисовками и пометками, которые оказывались для нас гораздо полезнее наших лекций и семинаров. Мы с Джоном Стилом нутром чувствовали, что от таланта Марлона Брандо и от призывающих к геройским действиям современных американских фильмов, большинством снятых Юнайтед—Артистс, мы получали больше, чем от занятий в колледже. На следующий же день после того, как мы увидели Марлона Брандо в роли Юлия Цезаря, Джон Стил уложил свои волосы под Юлия Цезаря Брандо, чем вызвал бурю негодований. Обычно волосы у него были гладко зачёсаны назад. Теперь же он отважился причесать их вперёд, а по бокам над ушами — мелко завить. Вы должны понимать, это же была середина пятидесятых и для юношей экспериментировать со своим внешним видом, было нечто из ряда вон выходящее. В аудитории его встретили воплями девчонки, улюлюканьем и свистом — остальные.
