Зоя Березина и Катерина Ястребова ходили в этот день с бабами на просеки за малиной. Возвращались к вечеру усталые и с полными корзинами дикой ягоды, пьяняще пахнущей. Возле летника, там, где урема заросла пышным хмелем с желтеющими шишками, усеянными пчелой, Зою внезапно качнуло и она, охнув, опустилась на колени, примяв травку-муравку. К сердцу подступила такая горючая тоска и боль, как будто кто-то рвал его на части.
— Ой, умираю!.. — Зоя валилась набок и закатывала глаза.
Бабы кинулись к ней, побросав свои корзины. Катерина испуганно запричитала:
— Че с тобой, Зоинька! Ой, бабы, помогите же!..Но Зоя неожиданно быстро пришла в себя, медленно поднялась с земли. Отряхивая шитую в клеш юбку, со страхом придыхала, держась за сердце:
— Впервое такое, бабы! Может, старое сказывается? А может, уж пришло время? Да рановато еще!.. С Сашкой беда! Мамоньки!..
Зоя пошатнулась. Корзину за нее несли по очереди товарки. Весь вечер она ходила по дому и по двору сама не своя. Катерина, глядя на мучившуюся бабу, тихонько поведала отцу о случае на летнике. Тот, как всегда, сам взялся лечить сноху. Утром съездил в Темирязевское вместе с Трифоновым. Тот в районном спецмагазине добыл бутылку армянского коньяка, и они чуть не выдули ее всю дорогой до дому. С трудом сохранили около стакана. Петр Семенович намешал в нем настои девясила и пустырника, заставив всю эту мешанину выпить залпом. Зоя уснула мгновенно, даже не дойдя до своей кровати. Катерина выпроводила всех из передней, тихо прикрыла дверь, но тут в сени с шумом ворвался Егорка, закричал восторженно:
— Где мамка? Сегодня мы настоящий автомат разбирали и собирали. Скоро стрельбы будут на военном полигоне!..
— Тихо ты! — зашипел на внука Петр Семенович. — Разорался, щенок! Мать только прилегла… А ну, марш на огород картошку полоть…
— Картошку, картошку! — разобиделся Егорка, бросая портфель в угол сеней. — Кому она нужна?! Побегать не дают! Скоро уж в школу.
— Нервный! — ухмыльнулся Петр Семенович. — Дети пошли… Каждая козявка свой норов выказывает. Вот перетяну хворостиной! В школу… не надо было на осень оставаться…
Незаметно неведомая печаль поселилась в доме и захватила всех. Никто еще не знал, что там, на западе, за многие и многие сотни километров, в далекой и незнакомой стране, которую в сорок пятом году освобождал от фашистов его дядя, Николай Петрович Березин, сложил свою голову Александр. Чей подлый выстрел из-за угла, по-бандитски, оборвал жизнь уральского парня, не успевшего пожить?
