И снова они выехали на карбасе к месту, где утопили оружие. И снова Инари скинул с себя одежду. Олави опустил в воду канат с тяжелым валуном. Инари мог держаться за канат, и его не так быстро выталкивала вода наверх. Этот валун можно было передвигать с места на место, и таким образом работа Инари облегчалась.
Он нырял и, держась одной рукой за канат, другой приспособлял петлю к связке винтовок или патронному ящику, и Олави с Лундстремом вытягивали груз и складывали на дна карбаса. Правда, один раз уже у самой поверхности ящик накренился и, перевернувшись, пошел на дно.
— Сатана-пергела! — выругался сквозь зубы Олави и стал втаскивать в карбас Инари, вынырнувшего с другого борта.
— Ну? — дрожа, спросил Инари.
— Все в порядке, — сказал Олави.
Когда товарищи вытащили последнюю связку, Инари уже не походил на живого человека. Он лежал на дне карбаса, запрокинув голову; из носа у него текла узенькой темной струйкой кровь. Он что-то бормотал.
Лундстрем, растирая распростертое тело, приблизил ухо к губам Инари и услышал торопливый шепот:
— Коскинен, я выполнил приказ…
Олави направил карбас в их старое убежище.
Разложили костер. Инари лежал у огня и спал с раскрытыми глазами. Глядя на него, Лундстрем долго не мог заснуть.
Утром Инари было плохо, как во время большой килевой качки. Он уткнулся головою в сосну и стоял, почти теряя сознание от подступившей к сердцу тошноты.
Около пяти часов пополудни Олави и Лундстрем вывели свой кораблик из речки в озеро. Они гребли по очереди. Инари лежал на дне челнока и уверял товарищей, когда ловил на себе их пристальные взгляды, что ему уже гораздо лучше, что к ночи он сумеет сменить одного из них на веслах.
Уже погасли последние огни в деревне, когда нагруженный карбас, пройдя наконец через все озеро, добрался до противоположного конца. Речка, соединявшая это озеро с другим, была очень узкая. С карбаса можно было веслом достать оба берета.
Деревню миновали быстро, молча притушив трубки, чтобы не обратить на себя внимания. В северных деревнях рано ложатся спать и встают на работу еще до рассвета.
Заслышав скрип весел, затявкала собака.
— Вот изба Юстунена, — улыбнулся Олави. — Не придется парню нашим самогоном угоститься.
Деревня была пройдена. Оставалось пройти водой километров сорок — сорок пять, а там на лошадях или оленях перебросить груз к селу через холмы. Друзья раньше предполагали в крайнем случае все перетащить на своих спинах. Но сейчас из-за болезни Инари это отпадало.
