Под утро Инари попросил трубку у Олави.
Олави, просияв, протянул ему свою трубку и шепнул Лундстрему:
— Просит закурить… Слава богу, выздоравливает!
На этот раз они днем не пристали к берегу, шли вниз по течению реки, почти не берясь за весла.
Инари за обедом ел вместе с другими и даже похвалил похлебку.
К следующему утру вышли они в новое большое озеро.
Инари требовал уже своей доли в работе, но товарищи не давали ему сесть за весла.
Карбас был переведен через озеро вдоль берега, поросшего редким леском. Достигнув противоположного берега, они выгрузили всю поклажу из карбаса и устроились на ночевку.
Ничего особенного не произошло в эту ночь, если не считать того, что, привлеченный запахом испорченного сала, к связкам винтовок подобрался Микко Репполайнен, внимательно обнюхал их и, недовольно взмахнув «трубою», затрусил подальше от этой непонятной добычи. Это случилось, когда смена Лундстрема уже подходила к концу.
С наступлением дня Инари и Олави, оставив Лундстрема сторожить оружие и патроны, погнали карбас с челноком к селению.
Водная часть маршрута кончилась, и посудина была больше не нужна. Чтобы не тратить лишнего пенни, Инари решил отдать карбас тому крестьянину, который предоставил бы в его распоряжение тягло на несколько дней.
Они причалили к берегу метров за сто до становища и пошли напрямик к селению.
Но как только они подошли к избам, из-за угла выскочили три человека; двое из них держали в руках заряженные браунинги.
— Руки вверх! — крикнул ленсман. — Наконец-то мы вас поймали!
— Я не думаю, что вы попали именно на тех, на кого охотились, — равнодушно сказал Инари.
— А это мы сейчас узнаем, — торжествовал ленсман и повел арестованных к карбасу.
Человека с браунингом Олави никогда не видел, а в третьем узнал Юстунена.
— Никогда тебе, паренек, не угощаться даровою выпивкой! — угрожающе буркнул ему Олави.
— Да разве я виноват? — разводя руками, сокрушенно отвечал Юстунен. — Меня самого господин ленсман обвинил в сообщничестве, и, чтобы доказать свою невиновность, я пошел с ним.
— Без лишних разговоров! — приказал ленсман.
Они подошли к карбасу.
Инари думал, что, если ленсман начнет их обыскивать, найденные при нем и Олави маузеры грозят годом тюрьмы, даже если и не будет в наличии другого обвинения. Поэтому он решил во что бы то ни стало не допускать обыскивать себя и в случае необходимости защищаться.
Пока ленсман был занят осмотром карбаса, Инари знаками и намеками пытался передать свое решение Олави. Но он так и не понял, усвоил ли что-нибудь из его сигналов Олави, когда рассерженный ленсман вылез из карбаса и стал ругаться.
