Солнце уже стояло над горизонтом, когда дежурство принял Олави. Он достал из ящика, стоявшего на носу карбаса, длинную веревку и принялся за работу.
Когда Лундстрем проснулся, солнце снова низко висело над лесом на другом берегу озера. Инари, заметно исхудавший и бледный, ел уху, одобрительно покачивая головой в ответ на то, что ему говорил Олави.
Олави показывал ему канат с завязанными на концах двумя петлями.
— Ты нырнешь, зацепишь петлею мешок или ящик, а мы втащим в карбас.
Опять с наступлением темноты товарищи отправились за оружием. Опять Инари снял с себя одежду и нырнул один раз, два и три…
Дрожащее тело растирали шерстяным одеялом. Инари немного отогревался, зубы переставали выбивать барабанную дробь, и он снова прыгал в ледяную воду. И почти каждый раз он подцеплял на петлю добычу. Холод проникал во все его поры, и вода отчаянно сопротивлялась его стремлению достичь дна, она выталкивала его все время на поверхность, набивалась в ноздри, заполняла уши.
«И люди ухитряются тонуть!» — злясь, думал он, после того как вода снова швыряла его, как пробку, наверх.
Теперь, когда он нырял, он говорил себе: «Сегодня это последний раз», — и все-таки опять нырял.
Так он нырял двенадцать раз, и друзья девять раз подымали драгоценный груз. И снова Олави, поглядев на измученного Инари, стал грести обратно к убежищу.
У Инари в голове стучали какие-то молоточки, уши ныли не переставая, и казалось ему — вот-вот лопнут барабанные перепонки. Лундстрем усиленно тер его шерстяным, уже ставшим мокрым одеялом. Но Инари, казалось, не чувствовал никаких прикосновений, и перед его глазами плыли, перемежаясь и растворяясь, красные, зеленые и желтые круги. Это было больше, чем мог выдержать человек.
Инари начинал терять сознание…
…Когда он очнулся, было уже далеко за полдень, и лес скромно и спокойно гляделся в зеркальную поверхность реки.
Он приподнялся и, опершись на локоть, осмотрелся. Около карбаса стояла торжественная тишина.
Ударяясь о ветки, упала шишка. Олави привязывал к концу каната тяжелый валун.
— Одиннадцать мест уже есть, — вслух подсчитал Инари, — осталось еще девять. — И про себя подумал: «На девять-то меня, пожалуй, хватит».
У него болела голова, и ему не хотелось есть. Он снова заснул и спал до вечера.
Олави и Лундстрем говорили, что не стоит Инари снова в эту ночь идти на работу, пусть он оправится и подождет одни сутки.
— Мы и так возимся больше, чем полагается. Коскинен сказал, что оружие должно быть на месте точно в срок, — ответил Инари.
