Дорогой мой, наша первая встреча была горькой до тошноты, поэтому я предпочитаю думать, что жизнь Марциана началась не тогда, не в тот страшный час, а много-много раньше. И хотя тот день тоже был горьким, со мной была моя сестра. Нам было по девять, и лето все еще казалось бесконечным, особенно в дождливые дни.
Теперь мы тоже уезжали в школу и по полгода не видели дом. Но я не тосковала по родителям, со мной всегда была моя сестра, а больше мне ничего не было нужно. В дождливые дни мы сидели в своей комнате, и сестра укладывала под стекло насекомых с такой заботой и нежностью, словно это были ее куклы.
Комната у нас была чудесная, девичья-девичья, с нежно-розовыми обоями и путешествующими по ним белыми, острокрылыми птицами неизвестной породы. У нас были чудесные кровати, совершенно одинаковые, только балдахины были разных цветов. У сестры — розовый, а у меня белый. И на изголовье кровати у сестры была вырезана роза, а у меня — лилия.
Все у нас было общим, книжки в шкафу, длинный стеллаж с самыми красивыми на свете игрушками — златокудрыми куколками в расшитых крошечными бусинками и тонкими кружевами платьях, плюшевыми зверушками с глазками из агатов, крохотной кукольной мебелью. Дети, как ты знаешь, играют совершенно не так, как ожидают от них взрослые. Они выбирают для этого странные предметы и создают с ними странные истории.
Мы думали, что куклы существуют для красоты. Главными действующими лицами и жителями наших кукольных домиков всегда были засушенные и покрытые лаком насекомые сестры, а главными злодеями — две крохотные кожаные туфельки.
Пожалуй, кроме мебели для домика мы использовали по назначению еще лошадку на колесиках, на которой мы, по одной и с трудом, но все еще помещались. Сестра залезала на нее, и я возила ее по комнате или наоборот. Лошадка была безглазая, покрытая бежевой краской на которой распустились лилии и розы, знак того, что лошадка принадлежит нам обеим.
Все в этой комнате было общим, и мы никогда не дрались из-за игрушек, не спорили, как многие другие дети. Нам не приходило в голову спорить из-за того, что не могло поместиться в наши шкатулки.
В них и заключалось в то время все наше личное пространство. Шкатулки были небольшие, размером, наверное, со школьный учебник, зато глубокие. Туда помещалось множество мелочей.
