Всегда и всем он интересовался, и было приятно рассказывать ему о космосе, о геологии, об окаменелых раковинах, - когда он узнавал, что на месте нашего лагеря миллионы лет назад расстилалось море, жили ракушки, потом засыпанные песком и с ним вместе окаменевшие, у Ивана Лексаныча широко раскрывались глаза и вырывался изумленный возглас:
— Нну-у... а я думал - камень и камень... а оно во-он как...
Еще больше удивлялся Иван Лексаныч, когда узнавал, что по этим остаткам раковин мы определяем возраст пород и что это нужно для поисков нефти. И если мы собирали окаменелости недалеко от лагеря, он всегда брал топорик и приходил к нам на помощь. Часами он мог копаться в породе, то и дело подбегая ко мне с новыми находками:
— Во, смотри, какая хорошая! Прямо живая ракушка! - и если это был ничего не говорящий обломок, который я выбрасывал, Иван Лексаныч обижался: - Ну-у... это уж ты заелся...
Как ребенок восхищался он сопками, обилием ягод и часто в таких случаях оглушал нас своим восторженным громоподобным шепотом:
— Э-эх, трам-та-ра-рам!.. Ты посмотри, сколько рыбы!
Долго не мог привыкнуть он и к тому, что медведи ходят совсем близко и он, он может смотреть на них сколько угодно! Первого медведя Иван Лексаныч увидел, когда тот, метрах в полутораста от лагеря, помахивая головой, мирно пасся на голубице. А в ста метрах от лагеря, но в другой стороне, паслись наши лошади, и Иван Лексаныч решил не поверить своим глазам:
— Да не-ет, это же наш Рыжий... во, посмотри, и хвостом махает!
Привыкнуть к таким вещам окончательно он так и не смог и всегда или замирал на месте от восторга, или подползал поближе и смотрел, смотрел жадными глазами. Но не только экзотика производила на него такое впечатление. Иногда у костра, или просто на солнышке, или даже в самые тяжелые минуты перехода на его лице можно было заметить все то же радостное выражение, а я долго не мог понять - отчего это? И только когда я вспомнил про голодовки, войну и плен, я понял - Иван Лексаныч просто живет и отдается этому ощущению - живу! Вот начался дождик, Тарапул тянет повод, вот пролетела птичка, портянка сбилась... Да причем же здесь Тарапул, портянка? Ведь это я живу! Живой!
