30 сентября 1936 года Ягода и Ежов скрепили своими подписями акт о передаче дел. 1 октября 1936 года Н.И. Ежов подписал приказ по НКВД СССР о своём вступлении в исполнение обязанностей народного комиссара внутренних дел Союза ССР. Начался его звёздный час, который продлится только два года. Его появление на Лубянке спровоцировало настоящую панику среди сотрудников Ягоды. В целом 325 чекистов аппарата Ягоды были расстреляны или брошены во внутреннюю тюрьму.
Но не успел Ежов осмотреться на Лубянке, как ему стали формировать команду, в которую вошли М. Берман, М. Фриновский, Заковский, Слуцкий. Они пришли на смену команде Ягоды, в которую входили начальник секретного политического отдела Молчанов, заместитель особоуполномоченного НКВД Бердичевский, заместитель Ягоды Прокофьев, заместитель начальника ГУГБ Сосновский, начальник экономического управления Миронов, начальник секретариата Буланов и др.
Через два месяца после своего назначения Н.И. Ежов проводил совещание с руководящими сотрудниками ГУГБ и ГУЛАГа. Вопрос стоял о наведении порядка в тюрьмах и лагерях. Информация, полученная им из ведомства Вышинского, а также основанная на анализе заявлений и писем заключённых, свидетельствовала о том, что оппозиционеры, особенно троцкисты, пользовались привилегиями по сравнению с другими категориями лиц, изолированных в местах лишения свободы. Об этом свидетельствуют воспоминания самих осуждённых. В частности, Олег Волков пишет, что при Ежове оппозиционеры стали вывозиться из политизоляторов в лагеря. Лагерное начальство на первых порах растерялось: безопасно ли мордовать тех, перед которыми вчера тянулись? Ввело послабление: отдельные бараки, особый стол, освобождение от общих работ. Мне не приходилось, пишет он далее, прежде видеть Розу Соломоновну в таких хлопотах. Она вдохновенно входила во все мелочи, требовала со складов санчасти пружинных кроватей, собственноручно застилала тумбочки крахмальными салфетками. Ещё не все приготовления были завершены, а в освобождённые от нас палаты поступило пополнение: люди в штатском, неостриженные, все больше средних лет, не растерявшие самоуверенности и нисколько не походившие на ссыльных и больных. Мы вскоре узнали, что то были средней руки аппаратчики партийных органов, которых по чьему-то распоряжению прямо с этапа отправили в сангородок — отдохнуть и прийти в себя после тюрьмы до подыскания им подходящей должности в лагерном управлении.
