— Не следовало отдавать брата в пасть Рюриковичам, — попенял князь дочери, стоило им оказаться в родных хоромах дворца на Большом Харитоньевском переулке. — Даже, если это поможет спасению мира.
Потому что клан всегда будет важнее даже всего мира целиком.
— Это не поможет, — пожала та плечами. — Скорее, навредит.
— Прости? — с удивлением посмотрел на девушку отец.
— Принцесса Елизавета Максиму не нужна. Он любит другую. Ему, кроме невесты, вообще никто не нужен, — ответила та честно.
— И зачем ты тогда настаивала на этом? — не понимал князь, внутренне раздражаясь. — Ты, малолетний тролль, не смей играть с императорской семьей! Я уже говорил, чем это может кончиться!
— Но как же иначе, отец, — искренне взглянула дочка на него снизу вверх. — Она смела нам угрожать. Пусть теперь брат ее за это наказывает. — Ожесточилось ее лицо той красивой внутренней яростью, свойственной матери.
Отец аж залюбовался.
— Смотри, чтобы брат про это не прознал, — фыркнул он. — Иначе сам тебя выпорет.
— Я – пророк, — отмахнулась та с превосходством. — Мне ведомо будущее.
После чего горделиво пошла вперед, приподняв голову и чуть прикрыв глаза.
Затем ойкнула, схватилась руками за попу, поалев щеками, и в панике обернулась к отцу.
— Б-будущее изменилось.
Работа переводчика – в донесении смысла сказанного без искажений, максимально близко к тексту. Словно в фильме, озвученном на один голос, внимание зрителя все равно обращено на главных персонажей, легко перекрывающих своими эмоциями и мимикой бесцветный фоновый перевод – в той степени, что закадровый звук через какое-то время перестают замечать.
Тот, кто стоял за левым плечом руководителей клана Аймара последние три дня, искренне старался выполнить возложенную на него миссию и переводить так, как привык это делать – от него слова, от нанимателей эмоции.
Так вот, это не работало.
Люди не хотели смотреть на Аймара. Вернее, они боялись на них смотреть.
Но как иначе они поймут емкие фразы, сказанные с застывшей маской лица? Как передать им глубину смысла брошенной фразы от главы великого клана, глаза которого полны холода и пренебрежения? Где в легком движении брови – великая милость, а дернувшийся уголок губ отражает такую степень раздражения, что человеку уж точно стоит это видеть, а не отводить взгляд, упирать его в пол или цепляться взором за детали богатого одеяния. Хотя бы из чувства самосохранения.
Собеседники в основном смотрели на него, переводчика из соседней и союзной страны, простого и понятного – разумно полагая его гораздо более безопасным чем те, за кого он говорил. Частенько бросали легкомысленные фразы, на вроде «объясни им, что у нас так не принято», просто не понимая, что недавнее «нет» или «да», переведенное на русский, придавило бы их бетонной плитой, ежели бы те просто рискнули поднять взгляд на патриарха Аймара.
