Перевод выходил неполным. А юноша из герцогства Беларусь считал себя хорошим специалистом.
Поэтому ему пришлось пропускать всю полноту смыслов через себя, забирая от Аймара не только слова, но и их внутреннее содержание, передавая всю энергетику и неотвратимость – стоя в центре ауры мощи заокеанских гостей.
И эти фразы меняли его, перестраивали душу, ломали его прежнего – слегка легкомысленного, доброго и немного наивного, выстраивая на месте легкой и воздушной конструкции души мощный фундамент угрюмой твердыни.
Он боролся с этим, стараясь вынырнуть из образа в те редкие моменты, когда с Аймара сталкивались равные, нуждавшиеся лишь в тихом голосе, переводившем с одного языка на другой. Например, в Кремле. Но стоило сделать хотя бы шаг в сторону из коридоров с красными дорожками – и люди вновь желали видеть в необычных гостях примитивных туземцев, пусть и жутковатых на вид. Оттого даже чиновники уровня замминистра позволяли себе бросить «передай этим…». В таких случаях переводчик спрашивал «Что?» тоном Аймара – и люди переставали смотреть на него тоже, потея и отводя взгляд. А в душе юноши вечная весна молодости окончательно сменялась мрачным багрянцем поздней осени. Потом случилось содержимое пакета в машине, бессонная ночь, и осенний лес сгорел дотла.
В холл гостиницы на Большой Якиманке он входил один, удерживая в левой руке среднего размера холщовый мешок, а правой двигая от себя распашную ставню стеклянных дверей. Замер и пожелал было отойти в сторону, заприметив через стекло выходящего гостя – осанистого, представительного господина на четвертом десятке лет с начинающей сединой, но тот зеркально отразил его движение. Через мгновение пришло понимание, что этот незнакомый человек в длинном темном пальто, с проглядывающей белой рубашкой и галстуком – он сам. Просто постаревший за пару дней столь сильно, что не оставалось ни слов, ни эмоций. Восприятие себя нового затянулось на десяток секунд, за которые на заснеженную улицу, под идущий валом снег из гостиничного тепла успел выскочить швейцар и предупредительно распахнуть перед ним дверь.
Переводчик равнодушно зашел внутрь, нашел взглядом рецепшн и последовал через богатые ковры, пущенные по полу внахлёст, оставляя за собой снежные отпечатки подошв. Вежливый вопрос про возможный багаж остался за спиной без ответа.
Прохладное дерево высокой стойки, молодая красавица в белоснежной блузке с коротко собранной прической темных волос.
