Этот канал был самым маленьким из всех, что существовали в туманах, потому что население Южных Ступеней и Сумеречного Бора было самым немногочисленным в этом мире. И все же, когда перед ними возникло устье, зрелище оказалось поразительным. Черная земля лениво расстилалась между полотнищами мглы, образующими подножие горы туманов, уходящей невероятно высоко; не оставалось ни ориентиров, ни представления о размерах, только интуитивное ощущение бесконечности, которое не позволяло оценить масштабы.
– Кто знает, на что мы смотрим, – пробормотал Петрус, вынырнув из глубин своих размышлений, чтобы задуматься о канале, и более не понимая, где реальность, а где безумие.
На самом краю эстуария они обнаружили других желающих переправиться, которые коротали время, попивая чай в доме ожидания. Путешественников обслуживал маленький эльф-выдра, которому не было и двадцати лет. Петрусу совсем не хотелось пить, он рухнул на стул, да так и остался сидеть, не прикоснувшись к своей чашке – что было весьма неразумно, поскольку чай, который подают в эстуарии Южных Ступеней, готовится особым образом с целью облегчить плавание.
На данный момент все было спокойно. Слышались крики птиц, путешественники любовались стремительными туманами, черными землями и дорогами паломничества. Все мирно беседовали, сидя за столом, стоящим под прямым углом к бесконечности. Осмотическая жизнь эльфов, их сопряженность с космологическим измерением мира превратили их в существ, не знающих, что такое торжественность. Люди ею пользуются только потому, что, будучи невеликими в обыденной жизни, при определенных обстоятельствах они должны приподняться над собой, чтобы достичь необычного состояния души. Но для эльфов величие – обычное состояние, потому что они бережно хранят в своих сердцах чувство сопричастности целому и им нет надобности ни возвышаться, ни расслабляться. А потому в ожидании часа открытия канала каждый невозмутимо потягивал свой чай у подножия чего-то безмерного. Проемы в доме ожидания служили рамами для панорамы большей части лагуны и неба, чередуя виды, как коллекцию чудесных картин, – но в эти послеполуденные часы уходящей осени стояла теплая погода, и все решили насладиться союзом земли и неба, оставшись снаружи, на внешней галерее.
Фарватер Ступеней открывался дважды в день, при первых проблесках утренней зари и в пять часов пополудни, и вел в главный город провинции Пеплов, расположенный часах в четырех неспешного плавания, – Ханасе
