Темир ждал его на краю прогалины. Лошади были оседланы, взнузданы, винтовки убраны в меховые чехлы, как и полагалось им висеть за спиной всадника. Они провели животных саженей двести, а когда склон выположился, поднялись в седло и пошли бойкой рысцой. Оба товарища никогда не были в этих местах, но Сергей полагался на карту, пусть грубую, но точную в основных направлениях, на рассказы местных жителей, которых он расспрашивал и в Тебризе, и в Эривани, а также на чутье Темира. Горец от природы был наделен каким-то животным чувством пространства, чем не раз поражал Новицкого. В совершенно незнакомой доселе местности юноша вдруг, подумав и осмотревшись, поворачивал и уверенно вел за собой старшего друга. И Сергей послушно следовал за хвостом его лошади, совершенно уверенный, что из всех возможных троп Темир высмотрел самую верную.
Также Сергей был уверен, что, выбирая путь, Темир пользовался не известными всем ощущениями – зрением, слухом, чутьем, а только одним инстинктом. Сергей понимал, что земной мир построен по одним и тем же законам и принципам: деревья растут от корней, горы поднимаются и выветриваются, вода бежит вниз и точит своими каплями камень любой твердости, любого размера. Так что, в сущности, нет ничего удивительного, что человек, умеющий выживать в Кавказских горах, находит свою дорогу в стране, расположенной в сотнях, даже тысячах верст к югу. Темир, как догадывался Новицкий, не определяет нужное направление какими-то известными европейцу рациональными методами. Он его просто знает, узнаёт, так же, как ручей, прыгает себе между уступами, не беспокоясь – в самом ли деле он выбрал правильный путь. Ветер и вода живут в этом мире, и точно такой же частью его был и юный Темир.
А между тем они проехали уже версты полторы-две и начали подниматься по ущелью, достаточно, впрочем, широкому, чтобы даже кавалерия могла пройти здесь, имея во фронте шесть, а то, пожалуй, и десять сабель. Оба, и Темир, и Новицкий, прислушивались, принюхивались, выглядывали признаки возможной засады, но пока все казалось спокойным и мирным. Только восемь подков стучали по камням, только собственные их лошади всхрапывали время от времени, давно перейдя на шаг. Всадники их не понукали, понимая, что надо беречь силы животных до того момента, когда придется скакать, уходя от преследования, нестись, выбирая между пулей, шашкой, копьем и падением с оступившейся лошади, кубарем, через голову, по острым камням, среди огромнейших валунов.
