Зеро - Олеся Булатовна Луконина

Колёса фургонов со скрипом перемалывали милю за милей. Мулы ступали тяжело. «Устали животины» — подумал Бруно, соскакивая наземь. Да и то — путь был долгим и опасным, груз — немалым. Бродячий цирк Бруно Ланге за последние месяцы пересёк территории трёх западных штатов, где хватало и отчаянных сорвиголов, и незамирённых индейцев, сбежавших из резерваций, куда их поместило правительство.

Белоснежный липицианец Орфей, привязанный позади первого фургона, тоже повесил точёную голову. Бруно пошёл рядом, ласково положив руку на холку коня, погладил пропылённую гриву. Орфей скосил на хозяина огненный глаз и раздул ноздри, показывая, что вовсе не пал духом. Красавец!

Бедняге, ясное дело, не терпелось по-настоящему размять ноги, а не плестись подобно тягловым мулам. Бруно прекрасно его понимал.

В каждом городишке, куда заворачивал их караван, кто-нибудь непременно приставал к Бруно, как репей к собачьему хвосту, с просьбой продать липицианца. Немудрено! Такой конь стал бы украшением любого ранчо. Но Бруно со смехом отказывал всем, хотя некоторые скотоводы предлагали ему в обмен на Орфея целый табун мустангов или пригоршню намытого в горах золотого песка.

Украсть или отнять чудо-коня силой никто не пытался: молва о Бруно Ланге и его цирке неслась далеко впереди каравана. И когда Бруно, гордо подкручивая чёрные усы, выходил на импровизированную арену с револьвером за поясом и хлыстом за голенищем начищенного сапога, а позади него послушно, как громадная кошка, стелилась по песку его тигрица Зара, зрители замирали и восторженно охали.

Но и кроме Бруно, было кому защитить караван в случае необходимости. Был здесь чернокожий великан Мозес, показывавший разные трюки со своим косматым надменным верблюдом по кличке Папаша и жонглировавший тяжеленными гирями. Был Джейкоб — старый, но бодрый коверный, умевший не только смешить публику до колик своими скабрезными шуточками, но и отлично управлявшийся с револьвером. Пару юрких малышей — китайских акробатов, похожих, как две горошины, Фу и Гуанга, тоже не стоило списывать со счетов — ножами они орудовали так лихо, словно острые лезвия росли у них прямо на кончиках пальцев.

Ну и, конечно же, был Зеро, прибившийся к труппе всего год назад, но сразу ставший её неотъемлемой частью и правой рукой Бруно.

…Хозяин цирка тряхнул головой и нетерпеливо огляделся, ища Зеро взглядом. Он полагал, что парень, как обычно, весело болтает с Мари — звездой труппы, белокурой наездницей липицианца, — усевшись на козлах её фургона или наклонившись с седла своего мустанга. Но нет, на козлах сладко дремал старый Джейкоб, который, впрочем, крепко сжимал обеими руками ременные вожжи.