Упырь как-то стушевался, отодвинулся от костра и почти растворился во мраке. Гоблины испуганно оглядывались по сторонам, подозревая, видимо, что там, во тьме, притаилась ещё целая армия столь же свирепых и воинственных гномов. А может быть, между прочим, и притаилась.
— Всё, ворёныш, — довольно прогудел Зебур. — Допрыгался ты ужо. Доворовался.
Он повёл носом, шумно принюхался и, ещё более свирепея, прошипел:
— Повадился чужое золото транжирить, не припекло тебя ворованным расплачиваться. Гляньте-ко, други, каковских демонов чародеи замка Летописного на наши кошели да ухороны призывают. Гномьим золотом обогатиться возжелали.
Гномы слаженно повели носами, все дружно учуяли подрастраченное Зебурово золото в Стёпкином кармане и ещё яростнее засверкали глазками. И пальцы на спусковых скобах арбалетов побелели в напряжении — того гляди стрельнут.
За себя Стёпка не слишком боялся, надеялся на неуязвимость проверенную да на волшебный мешочек, что в котомке лежал. А вот за друзей своих опасался всерьёз. С Зебура станется, он может и на гоблинах обиду выместить, если увидит, что с демоном ему не совладать.
Гном, похоже, основательно подготовился и рассчитывал не только на отравленные стрелы. Над всем гномьим отрядом ощутимо вибрировала готовая к применению магия. Напружинившийся, запахший опасной горечью воздух угрожающе навис над головами, и даже языки пламени покорно приникли к земле под его почти ощутимым весом. Синие искры то и дело простреливали из темноты — готовые к применению заклинания в любую секунду могли сорваться и поразить цель. Стёпка напрягся. Желая вывести из-под удара друзей, он решил атаковать первым: броситься на Зебура, подмять его, схватить, потом угрозами заставить гномов разрядить арбалеты… а там видно будет. Не самый лучший план, конечно, но ничего другого в голову сейчас просто не приходило.
— Убить мы тебя, пожалуй что, и не смогём, — нехотя признал Зебур, не отвозя пылающего взора от Степана. — Однако же припечёт тебя славно. Чтобы и другим неповадно было. Давайте-кось, други…
И тут в происходящее безобразие вмешались посторонние. Очень вовремя, надо признать, вмешались. Ещё три гнома важно и почти бесшумно выступили из мрака к костру, остановились напротив Зебура, и самый толстый из них спросил почти весело:
— Что это ты, любезный Зебурушка, на ночь глядя затеял? Почто дедовы заклинания не бережёшь? На кого таперича кирку отковал?
Это тоже были старые Стёпкины знакомцы: усть-лишайские старшины Бурзай, Чучуй и Чубык, те, которым он в весской тюрьме заветное слово Яргизая продиктовал, получив за то право пользоваться Большим Гномьим Отговором. Стёпка незаметно перевёл дух. Кажется, в атаку пока бросаться рановато.
