Страх уступил место сумасшедшему желанию, позволив Лето преодолеть боль; в конце концов, будучи воином, он мало боялся физического страдания, в больший трепет его приводила интимность и недозволенность происходящего. Но как же легко оказалось отдаться паре и как же приятно было сходить с ума под опытным любовником.
Скажи кто-нибудь нечто подобное Лето раньше, будто бы он ляжет под омегу, да ещё будет рад тому, что его пара далеко не скромная фиалка, наверняка познавшая плотскую любовь во всех нюансах, он бы не поверил, но что же тогда происходило с ним сейчас? Отчего горело тело и почему было так приятно ощущать фаллос Хюрема глубоко в себе?
Почуяв больше свободы, Хюрем позволил себе войти глубже. Да, мальчик был готов к тому, чтобы дойти до края, так, как любил сам Хюрем. Некоторых неприятностей будет не избежать, но молодое тело заживает быстро, а Лето оказался таким медовым, что не слизать этот нектар было выше сил Хюрема. Тугие мышцы перетекали перед его взглядом, опускаясь волнами вниз и туже сжимая основание члена. Хюрем набирал темп, вбиваясь резче и срывая всхлипы, которые Лето больше не мог удерживать, искусав губы. Колени альфы бесстыже расходились в стороны, не мешая Хюрему биться яйцами. Не теряя равновесие, он едва коснулся напряжённой плоти Лето, как почувствовал пережимающееся в глубине тела кольцо — каким же узким оказался мальчишка. Спуская огненное семя в недра горячего тела Лето, Хюрем уже знал, что он это непременно исправит, и путь обещал быть чрезвычайно увлекательным. Ладонь объяла плоть немногим крепче, и Лето прыснул себе на живот, задохнувшись.
Когда сердце Лето немного успокоилось и он нашёл силы приоткрыть глаза, первое что он увидел — сытый довольный взгляд Хюрема, говорящий отчётливее всяких слов.
— Ты был таким умницей, — произнёс Хюрем, всё ещё восседавший между бёдер альфы, пока его обмякшая плоть находилась внутри.
Он наклонился ниже и слизал с живота Лето капли семени и пота. Когда же снова взглянул на альфу, то увидел именно то, на что рассчитывал. Щёки Лето горели. Альфа был оглушён случившимся, понимая, что именно он позволил сделать Хюрему, как и тем, насколько сильно ему понравилось. И эта странная похвала и жест Хюрема только больше лишали мужественности, такой привычной, словно приросший к телу альфы доспех.
Янтарная дымка клочьями кралась вдоль мостивших площадь плит, когда Хюрем, оставив за спиной арку, припустил за Лето. Обычно альфа дожидался, когда оба они будут готовы отправиться на утреннюю пробежку, так же поступал Хюрем, исполняя свои обязанности подручного, но сегодня Лето изменил своим привычкам, и Хюрем не увидел в этом ничего примечательного.
