Склонился над Лето, прикусил затвердевший розовый, словно полевой цветок, сосок, обвёл языком, поймав затуманенный взгляд, — и, наслаждаясь видом закушенной губы альфы, продолжил искушающее терзание. Язык прочертил влажную дорожку вниз, пощекотав золотистую поросль, замер у истекавшего смазкой естества. Увитый венами фаллос давно набух, причиняя неудобство и удовольствие одновременно. Хюрем неторопливо заглотил до самого основания, не пережимая ртом или губами, позволил ощутить острые зубы и скользнуть вдоль языка, уходя в горло. Лето застонал, опустив ладонь Хюрему на макушку. Омега тут же стряхнул подчиняющий жест, чётко обозначая границы — вёл он, а не альфа.
Ласки были лёгкими и почти непритязательными, и всё время этих сладких мучений Хюрем наблюдал за своей жертвой, позволяя смотреть и ему. Он знал, как смотрят альфы на его широкий сладострастный рот, перемазанный слюной и смазкой, растёртой ходившим туда и обратно членом. Избыток влаги капал на живот. Причмокивания щелкали в тишине комнаты, и Хюрем чувствовал, как напряжение, его и Лето, нарастает. Пора было переходить к основному блюду.
Хюрем, низко припадая к телу альфы, переместился выше, словно пантера, нависшая над дичью. Уставился в бездонные глаза Лето, готового сделать для него в этот момент всё, впился в рот поцелуем, заставляя альфу задохнуться и выгнуться ему навстречу. На омеге давно не осталось вещей, тела соприкоснулись, пуская разряды вдоль разгорячённых тел. Насилуя рот Лето, Хюрем обмакнул пальцы в оливковое масло пиалы, стоявшей под кроватью, размазал жидкость по собственной плоти.
Смакуя естество Лето, омега ни на миг не забывал о нетронутом никем колечке, продолжая массировать и растягивать его пальцами. Ощутив, как томление становится нестерпимым, подставил головку и толкнулся внутрь. Он сделал это уверенно и резко, но ровно настолько, чтобы вогнать в тесноту головку. Лето вздрогнул, но Хюрем уже замер; его язык толкался в рот упругим ремнём — большой рот был не единственной особенностью Хюрема; рука нежно ласкала член.
Больше Хюрем не пытался протолкнуться, он только медленно водил бедрами, стараясь втиснуться ровно настолько, насколько позволял его неопытный любовник. Долгое воздержание и желание ощутить пару позволили Лето побороть привычные инстинкты.
Искры вспыхивали перед глазами — Хюрем был невероятно красив, и то, что он делал с его телом, топя рассудок в откровенной похоти, запахе и искушении запретного плода… Лето медленно сходил с ума под этими умелыми руками, не уступавшими в искусстве ласк тем, кого он успел познать в Доме радости.
