— Это запах мочи, Офиару. Некоторые идиоты пьют скипидар, чтобы даже их моча пахла цветами.
Глаза Офиару вылезли из орбит. «Он серьезно?»
— Но ведь можно умереть от отравления?!
— Можно. И он знает об этом. Видишь розовую лужу?
Омега кивнул.
— Это кровавая моча, почки начинают отказывать.
Повисла тишина. От ужаса, Офиару не мог выдавить и слова.
— И все ради глупой несбыточной надежды, — тихо шептал Сулла, обмывая прекрасное тело мочалкой. — Ты не нужен ему, как ты не поймешь.
Прим завозился, когда его вынули из воды и, обернув в покрывало, отнесли в маленькую комнату, отведенную для управляющего. Затем Сулла поил его молоком.
— Тихо, мой хороший, тихо.
Офиару отвернулся и ушел, не став подглядывать за несчастной любовью.
Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!
Прим спал в своей комнатке, пока Сулла распоряжался домашними делами, а Офиару, вызвавшийся помогать, только путался под ногами и в конце концов бросил это дело. Омега с удивлением заметил, что всё у беты ладилось не хуже, чем у Прима, и ему не приходилось никого при этом запугивать и унижать.
— Маций, у тебя похлебка сбежит, и не забудь перевернуть лепешки в духовке — уже запахли. Корнелиус, в атриуме не прибрано, полы в пыли, возьми Дакуса и отправляйтесь.
— В бане чисто, — отчитался сухощавый бета лет тридцати, войдя на кухню. — Молодец, Цимала, как отдохнёшь, загляни в погреба и проверь продукты на плесень. Найдешь что-нибудь подпорченное — неси сюда, посмотрим, что можно сделать…
Крутясь юлой по всему особняку, бета без труда решал бесконечные проблемы обширного хозяйства.
— Жаль, что Сулла не захотел остаться управляющим, — шёпотом сказал молодой поварёнок Офиару, скромно примостившемуся на стуле в уголке кухни.
— Он был управляющим?! — негромко удивился блондин.
Омежка кивнул.
— До Прима. Он такой хороший. Не орет никогда и не наказывает.
— А чем он провинился перед хозяином?
— Ничем. Просто сказал, что Прим справится лучше, а он не успевает за всем.
Офиару додумал остальное — он просто уступил место вздорной омеге. Пусть у управляющего много забот, но всё же свой угол, где не так воняет, и работать руками Приму теперь не приходилось.
Он снова вспомнил то, как бета сжимал безвольное тело темноволосой бестии в банной… И как он раньше ничего не замечал?! Оказывается, Сулла умел скрывать свои чувства лучше, чем можно было подумать, размышлял Офиару. Пусть беты были выдержаннее вспыльчивых самцов-альф и уравновешеннее чувствительных омег, не реагируя на события так остро. Пусть они не могли иметь детей, и многие считали их людьми второго сорта, но в груди каждого билось живое сердце. И Сулла был ярким тому подтверждением.
