Уильям встал и выбил трубку о камин.
– Ну, я не знаю, – неопределенно ответил он. – Мы пару раз охотились вместе, вот и все. Но мы уже давно с ним не виделись.
Неубедительно, подумала Джоан и про себя улыбнулась – мужчин всегда можно видеть насквозь. Ее немного позабавила старомодная скрытность Уильяма. Он, вероятно, считает ее чопорной ханжой – обычной тещей.
– Понимаю, – сказала она. – Какой-то скандал.
– Что вы имеете в виду? – Уильям сердито повернулся к ней.
– Мой дорогой мальчик! – улыбнулась ему Джоан. – Это видно из твоего поведения. Я полагаю, что вы о нем что-то узнали, из-за чего вам пришлось отказать ему от дома. О, не буду углубляться. Я знаю, такие вещи очень болезненны.
– Да, да, вы правы, – выдавил Уильям. – Это правда больно.
– Люди часто пытаются казаться лучше, чем они есть на самом деле, – заметила Джоан. – А когда обнаруживаешь, что в ком-то ошибся, всегда бывает очень неприятно.
– Одно хорошо, его больше здесь нет, – сказал Уильям. – Он уехал в Восточную Африку.
И вдруг Джоан припомнила обрывки разговора, случайно услышанного в клубе «Алвай». Что-то о Нобби Риде, который едет в Уганду.
Одна из женщин сказала:
– Бедняжка Нобби, он совсем не виноват в том, что каждая здешняя маленькая идиотка бегает за ним.
Другая, постарше, язвительно усмехнулась и добавила:
– Он наживает с ними массу неприятностей. Свеженькие и невинные – это по его части. Неопытные невесты. И надо сказать, у него отличные методы. Он может быть невероятно привлекательным. Девушка всегда думает, что он в нее страстно влюблен. И обычно это происходит как раз в тот момент, когда он прикидывает, не заняться ли другой.
– Да, – вздохнула первая женщина. – Всем нам будет его недоставать. Он такой забавный.
Ее собеседница засмеялась:
– А вот мужчины не будут слишком сожалеть о его отъезде! Мало кому из них он нравился.
– Да, для Нобби здесь запахло жареным.
– Т-с-с, – бросила вдруг вторая женщина и понизила голос, так что Джоан больше ничего не услышала. В то время она не обратила внимания на этот разговор, но сейчас он всплыл в памяти, и ей стало любопытно.
Если Уильям не хочет об этом говорить, то, может быть, Барбара будет менее скрытной.
Но Барбара сказала совершенно ясно и довольно грубо:
– Я не желаю слышать о нем, мама, понятно?
Барбара, размышляла Джоан, не хотела ничего рассказывать. Она держалась замкнуто и вставала на дыбы при любой попытке заговорить о ее болезни. Все началось с пищевого отравления, как естественно решила Джоан. В странах с жарким климатом это часто случается. Но и Уильям, и Барбара не хотели вдаваться в подробности, и даже доктор, к которому она, объяснив конечно же, что она мать пациентки, обратилась за информацией, ограничился неопределенными общими фразами. Практически все его речи сводились к тому, что миссис Рэй нельзя расспрашивать или заставлять рассказывать о своей болезни.
