Американская журналистка Бесси Битти остановила Коллонтай в коридоре:
— Мне надо с вами обсудить, как будет организовано распределение сгущенного молока, полученного Красным Крестом из Соединенных Штатов.
И не без ехидства напомнила новому наркому о недавнем разговоре:
— Вы же так уверенно сказали, что не желаете становиться министром, потому что министры глупеют.
— А я действительно глупею, — ответила Коллонтай. — Но что делать? Нас так мало, а работы много.
Чаепитие в буфете Смольного
Из переполненного коридора слегка прихрамывавший лидер меньшевиков Юлий Осипович Мартов попал в буфет Смольного. Там была давка и свалка у прилавка. В укромном уголке он натолкнулся на Льва Борисовича Каменева, впопыхах глотавшего чай.
— Ну что же, стало быть, вы одни собираетесь нами править? — мрачно осведомился Мартов.
— А вы разве не с нами?
— Смотря по тому, в каких пределах и смыслах. Вот только что во фракции левых эсеров я убеждал всеми силами препятствовать вам установить диктатуру одной вашей партии…
Каменев рассердился:
— Ну если так — о чем же нам с вами разговаривать! Вы считаете уместным ходить по чужим фракциям и агитировать против нас.
— А вы уже считаете это неприличным и недопустимым? — перебил его Мартов. — Быстро! Стало быть, своим правом слова я не могу пользоваться в любой аудитории? Ведь если нельзя в Смольном, то нельзя и на заводе.
Каменев сейчас же смягчился и заговорил об успехе большевистского переворота: Временное правительство никто не поддержал.
— Так вы окончательно решили править одни? — вернулся Мартов к тому, что его больше всего волновало. — Я считаю такое положение совершенно скандальным. Боюсь, что, когда вы провалитесь, будет поздно идти назад.
— Да, да, — нерешительно и неопределенно выговорил Каменев, смотря в одну точку.
— Хотя… почему мы, собственно, провалимся?
— Я сейчас рассмотрел Владимира Ильича, — заметил Мартов. — И невольно подумал: «Как он постарел!» В нем нет ничего от того молодого, живого Ленина, которого я когда-то видел в скромной квартире в Женеве и в 1905 году в Петербурге. А сейчас это бледный изношенный человек с печатью явной усталости. Да, он дорого платит за свою победу. Не знаю другого человека, который бы двадцать четыре часа думал о власти.
— Ну, вы не первый это говорите, — недовольно заметил Каменев.
Мартов вдруг улыбнулся:
— Помните Марию Эссен?
— Еще бы, — кивнул Каменев, — не так уж много в начале века было членов ЦК − большевиков. Но она от нас отошла после первой революции.
