Русь – неделимое будущее… - Анатолий Степанович Терещенко

Россия — страдалица и мученица, история которой есть непрерывное сражение за божественную справедливость.

Александр Проханов

Сегодня не Великая Русь, а Россия, порубленная на куски в 1917 и 1991 годах доморощенными Иванами, не помнящими родства, и кровоточащая до сих пор разными незаживающими ранами, живет чаще прошлым в настоящем, надеясь на светлое будущее. Так обретались и многие народы мира, пережившие кардинальные социально-политические ломки. Этого светлого завтра многие люди, в том числе и участники Великой Отечественной войны, на постсоветском пространстве ждали с надеждой и нетерпением, но так и не дождались. Осталась на сегодня всего лишь золотая горстка мужественных ветеранов фронтовой закалки, продравшихся через частокол нелегких времен «всем смертям назло». Но и они, к великому сожалению, увы, постепенно покинут нас…

Больше того, в России это светлое время отодвинулось с принятием российской бюрократией ряда непопулярных, по оценке большинства людей, решений в области пенсионной реформы, нарезки новых штрафов, роста тарифов, повышения цен на бензин и продовольственную продукцию. Безденежье стало залогом безработицы из-за разрушений либералами промышленной доминанты державы.

Шлейф неурядиц тянется до сих пор со времен стремительно-преступной чубайсовской «прихватизации» через уничтожение отечественной промышленности. Да, народ не воспринял реформы так, как задумывали, надеялись и обещали правительственные творцы.

Мы многое разрушили в нашем Большом и Высоком доме. Не успокоили пожилых людей даже пенсионные поправки сердобольного президента, рейтинг которого, мягко говоря, упал из-за этой кабинетной социальной затеи, предложенной окружающими его правительственными чиновниками. Правда, он слегка подправил реформу, но все равно такой шаг навстречу людям не прибавил ему уровня былых показателей рейтингов.

Эта книга писалась автором без особого вдохновения, исключительно ради попытки найти ответы на вопросы, мучившие его: кем мы стали, куда пришли и почему оказались там, где нас не ждали ни свои владыки, ни чужие лихоимцы?

Ждал рабский, до изнеможения труд раба, только не на галере, а за письменным столом у компьютера. Четыре-пять страниц до обеда, две-три — до ужина. Одну-две ловил под утро — в четыре часа. Мучительная повесть выбрасывала с кровати, несмотря на принятое накануне снотворное, чтобы потом, после очередного наскока к письменному столу, окунуться на часик-полтора в естественно здоровый, а не химический сон. Такой существовал у автора рабочий алгоритм. Однако вернемся к главной теме книги.