Он горячо говорил:
— Советам солдатских, рабочих, крестьянских депутатов предстоит небывалый в истории опыт создания власти, которая не знала бы иных целей, кроме потребностей рабочих, крестьян и солдат. Государство должно быть орудием масс в борьбе за освобождение от всякого рабства. Необходимо установить контроль над производством. Крестьяне, рабочие и солдаты должны почувствовать, что народное хозяйство есть их хозяйство. Это основной принцип Советской власти. Введение всеобщей трудовой повинности — одна из ближайших наших задач.
Сталина остановил один из меньшевиков, ухватив его за рукав, горячо втолковывал:
— Вы что, не понимаете? Большевистская авантюра будет ликвидирована не сегодня завтра! Ваша власть эфемерна и не продержится дольше нескольких дней. Нужен единый демократический фронт, соглашение всех социалистических партий, коалиционное правительство.
Сталин молча отодвинул его в сторону и пошел дальше.
— Восстание народных масс, — тем временем чеканил с трибуны Лев Троцкий, — не нуждается в оправдании. То, что произошло, это восстание, а не заговор. Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. А теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда или которые делают это предложение? За ними нет никого в России. И с ними должны заключить соглашение как равноправные стороны миллионы рабочих и крестьян, представленных на этом съезде? Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушел, мы должны сказать: вы — банкроты! Ваша роль сыграна и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории!
Зал был полон. Взад-вперед сновали вооруженные люди.
Двое видных большевиков беседовали вполголоса. Проходя мимо, Сталин услышал их разговор. Один горячился:
— Вот пришла великая революция и чувствуется, что, как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого. Ленин как-то стушевался, а имя Троцкого гремит!
Второй рассудительно заметил:
— Ленин лишился симпатий из-за нежелания предстать перед судом. На массы такого рода вещи действуют сильнее, чем любые политические обвинения. Струсил! Спрятался в то время, когда его товарищи по партии арестованы. Вот как это выглядит.
Сталин, ничего не сказав, прошел дальше. Тем временем Троцкий предоставил слово Ленину. Встретили его восторженно. Владимир Ильич предстал перед публикой впервые после четырехмесячного пребывания в подполье. На трибуну поднялся казавшийся незнакомым совершенно лысый и чисто выбритый человек. В таком виде, без бороды и усов, его многие поначалу и не узнали. Но только не Сталин, который собственноручно сбрил ему бороду и усы.
