- А ты еще не легла? Ах ты, тоненькая этакая! - весело проговорил подошедший Абрамов, обнимая ее.
От неожиданности она вздрогнула; сделала попытку высвободиться.
- Как же... как же... могу я спать?... - нервно говорила она, трепеща в то же время от прикосновения голой волосатой груди Абрамова, - когда дело... серьезное... когда ты...
Она высвободилась из его объятий и, не кончив фразы, спросила деловым тоном:
- Ну как?
Абрамов засмеялся:
- Что - ну как?
Она с усилием пояснила:
- С Сочавой у тебя?
- Да не волнуйся ты, тоненькая. Все идет, как по маслу. Ложилась бы спать.
Он пошел к аппарату, поматывая в знак чего-то взлохмаченной головой. Елизавета Павловна, сжимая от внутреннего усилия губы, смотрела вслед его широко ступавшим голым волосатым ногам.
10.
Стенограммы разговоров:
(Абрамов - Иван Алексеевич.)
- Алло, Иван Алексеевич?.. Опять - я! Абрамов! Все закручено. На полном ходу. Только дело за деньгами. Деньги - забота ваша, многоуважаемый. Требуется нажать на Финотдел. Там этот сквалыга Мальцев, поди, будет заявлять: кредитов для Сочавы у него не будет... Плюньте ему в рожу, Иван Алексеевич... Да, по телефону харкните!... У него в башке не хватает винтика, но он - не саботажник. Нажимайте крепче! Пусть без всяких кредитов валяет. А рассчитаемся мы с вами. Так, Иван Алексеевич?
- Жму... г-гых, г-гых. Нажму, держись...
- И жмите, жмите... Всего, Иван Алексеевич.
(Мальцев - Иван Алексеевич).
- Мальцев, кажись?... Алло!
- Ну кто там еще? Я-я-я!... Спать хочу.
- Баю-бай, баю-бай, не ложися, Мальцев, спать на край...
- Это теперь вы, Иван Алексеевич?
- Это теперь я, дорогой товарищ Мальцев. С добрым утром тебя.
- Дорогой Иван Алексеевич, мне уже трезвонили раз тридцать! А Сочава тридцать пять!! Просит пятьсот тысяч. Дорогой Иван Алексеевич, он же форменный идиот! Ведь даже вы великолепно понимаете, что Сочавские кредиты идут по Губвоенкомату, а не по Губфинотделу...
- Г-гых... Ты подожди-кось: что ты, умный, изволил ответить идиоту?
- Но-о, Иван Алексеевич, что же в данном случае можно ответить?! Ведь вы учтите, дорогой Иван Алексеевич: мне же ведь нужно отсчитаться будет. Неправду я разве говорю? А Сочава толкает меня на преступление. Ни с того, ни с сего, вынь да положь ему пятьсот тысяч! Без ассигновки!! Форменное преступление! Идиот! Я, дорогой Иван Алексеевич, тоже буду форменным идиотом, если выдам. А кроме того, они и не валяются у меня на полу. А еще кроме: нарушается весь ход финансовой работы. А нам 1000 нужно укрепление расшатанного финансового аппарата...
