— Эй, постойте! — воскликнул Пит Мэнкс. — Что-то это смахивает на электрический стул!
— Пит, мой мальчик, не волнуйся. — Доктор Майхейм улыбнулся. — Просто сядь вот сюда, здесь тебе будет удобно.
Пит втиснулся в кресло.
Бах!
Сознание Пита Мэнкса покинуло тело, шляпу, клетчатый жилет и оранжевый галстук, чтобы с пугающей внезапностью появиться в другом отрезке времени. Однако, Пит двигался весьма хаотично, больше походя на маятник, набирающий импульс и раскачивающийся взад-вперед между Древним Римом и современной Америкой.
Лаборатория внезапно исчезла. Вместо этого Пита ослепил солнечный свет. Носились и толкались вопящие торговцы. Среди овощных лавок и менял прокатывались волнами вереницы тяжело нагруженых рабов. Затем...
Пит снова оказался в лаборатории — парализованный! Неспособный пошевелить ни единым мускулом, взмахнуть ресницами или передать нервный импульс. Пит тупо смотрел и слушал доктора Майхейма.
— Время, как и пространство, искривлено и вращается вокруг общего осознания времени. Ощущение времени всех людей, когда-либо живших на земле, имеет свой источник. Мы, господа, так скачать, находимся на ободе колеса. Если мы сможем перенести себя и центр и снова наружу, но уже на другую спицу, то окажемся в другом времени...
Свист!
Рим!
Всадник, перед которым рабы тащили позолоченный паланкин, медленно ехал по узкой улице. Раздавались крики: «Берегись! Берегись!», а также резкие ругательства бородатого галла, идущего рядом.
А в лаборатории доктор Майхейм все еще читал лекцию.
— Их разумы были перемещены в головы двух людей, живших в период наибольшего рассвета Рима, а тела остались тут, в состоянии транса. Их сознания были спроецированы на временной центр, а затем на спицу колеса, в период, известный нам только по учебнику истории...
Пит Мэнкс вернулся в Рим и на этот раз задержался там подольше. Еще раз его опалило жаркое итальянское солнце. А ноздри забили запахи вина, оливок и специй. Еще секунду мир головокружительно вращался вокруг него, затем что-то резко вошло в контакт с его носом, и он во всю длину распластался по Аппиевой дороге.
— Землетрясение! — воскликнул Пит. — Я не в Риме, а в Калифорнии!
Грубый голос быстро выплевывал латинские слова, и Пит понял их значение. Он сел, чувствуя странную неуклюжесть своего нового тела, и уставился на заросшего бородой солдата, трясущего обоими кулаками и выкрикивающего грязные ругательства.
— Ворюга! — среди прочего орал солдат и всем своим видом выражал намерение разорвать Пита на части и разбросать кусочки его отвратительного тела по всей дороге от Виминальского холма до Колизея. — Честный солдат не может провести день в Риме без того, чтобы какой-нибудь вор не попытался украсть у него кошелек. Как тебя зовут, пес?
