– Ну, я не то имел в виду. Просто, у нас жить полегче.
– Перестал бы ты людей баламутить и напрасную надежду вселять. Разочаровываться всегда больно. Хочешь, я дам тебе проводника? Того же Фрама. Ты тут же покинешь нас. Тихо, незаметно. Просто уйдёшь и всё.
Я оглянулся на Фрама. Мой новый знакомый отвёл взгляд, избегая встречаться со мной глазами, и молчал.
– А, что подумают обо мне те, кто собрался со мной?
– А тебе какая разница? Ты вернёшься в свой мир и будешь опять жить в тех условиях, к которым ты привык. Что тебе до всех нас?
– Я обещал людям.
– Обещал он! Что толку от твоих обещаний, если они невыполнимы?
– Вы так говорите, потому что ничего не знаете. А я знаком с экономикой и социологией империи и уверен, что она нуждается в вас. Ваше появление у нас будет полезно для нашего общества.
– И что ты такой упёртый! Запретить людям идти с тобой я не могу. Пусть идут. Но, слышишь, Фрам, разочарование будет полностью на вашей совести. Всё. Идите.
Мы вышли из дома старосты и молча пошли назад. В своей правоте я был уверен, и, даже, слова старика не поколебали меня. Но в сердце поселилась тревога. Слишком убеждённо говорил он. Что двигало им? Горечь от того, что он был вынужден влачить жалкое существование тут, всеми силами стараясь не скатиться к животному существованию? Злость на меня за то, что я родился и вырос в тепличных, по сравнению с ними, условиях? Или всё вместе? Не знаю.
Мы вышли рано утром. Большой караван из двадцати восьми человек. Мужчины, женщины, дети, все смотрели на меня с надеждой, а в разговорах между собой предвкушали новую жизнь, в которой им не придётся выживать. Проводником ожидаемо был Фрам. Помощником – Хал. Я пошёл следом за ними в самом начале каравана. Люди тащили на себе узлы со своим скарбом, не собираясь расставаться с нажитым добром, от чего скорость передвижения замедлилась. Хотя, пока движение шло по естественным гротам в скальных породах, мы всё равно шли сравнительно ходко. Тёмные лабиринты тянулись глубоко под поверхностью, то сужаясь, то расширяясь. Свод, то уходил куда-то вверх, абсолютно теряясь в темноте, то снижался так, что приходилось ползти на четвереньках. В таких условиях я никогда не был.
Те тоннели, что у нас в городах, все хорошо освещены, достаточно просторны, и ощущения, что находишься глубоко, как то не возникало. Другое дело здесь. Вся многометровая толща ощущалась буквально каждым сантиметром кожи. Казалось, она давит буквально физически, и страшно было представить, что будет, если всё это обрушится на наши головы. Свой путь мы освещали факелами, которые заготовили заранее. Ну и, время от времени, я включал свой фонарь, чтобы осветить то, что было впереди. Всё-таки концентрированный луч справлялся с этой задачей гораздо лучше, чем рассеянный неровный свет факела.
