Он так и стоял, словно пригвожденный к полуобвалившемуся забору, когда они поравнялись с ним. Он узнал буденновские усы Шалуна и лошадиный профиль Черепа. Он не тронулся с места. У них тоже не было желания вылезать из машины.
— Такие люди — и без охраны! — еще успел поглумиться Череп.
И два автомата вскинулось к окнам машины.
— Сука ты поганая! — еще успел огрызнуться Круча. И от грохота выстрелов встрепенулись вороны, кое-где загорелся свет, в доме напротив заплакали дети.
Федор Степанович сделал три шага вперед, почему-то схватившись за живот, хотя не было на нем живого места и лицо уже превратилось в месиво. Он повалился на бок, и тогда автоматы смолкли.
Когда рассвело, белый снег под ним стал черным.
6
Елизаветинск
1996 год, весна
Она сразу же оказалась в просторном холле с полосатыми обоями, антикварным трюмо и бронзовым семисвечником. «А школьница-то неплохо устроилась!» — подумала Светлана.
Хозяйка квартиры встретила ее несколько растерянно. Вешала в стенной шкаф Светино пальто и дважды уронила.
— Ой, извините! Вы как сказали мне по телефону про Андрея, так у меня все из рук повалилось!
Лицо Кристины с первого взгляда показалось ей знакомым. «Где я могла ее видеть? В гости Андрей поэтесс не водил, и в цех поэтов меня никогда не тянуло! Может, в магазине? Денежки-то, как я погляжу, у нее водятся!»
Тем временем хозяйка провела ее в гостиную, сильно смахивающую на офисный кабинет, с кожаной мебелью и с картиной на стене. Они уселись, и тут Светлана хорошенько рассмотрела хозяйку на предмет украшений, но ничего особенного не углядела. Тонкие, длинные пальцы Кристины прекрасно обходились без благородных металлов. Мочки ушей, по-видимому, никогда не прокалывались. И только на изящной, высокой шее блестела золотая цепочка, исчезая под широкой черной футболкой с какими-то несуразными каракулями. «Банальный крестик! — решила про себя Светлана. — Вряд ли я видела ее в магазине, если, конечно, она не из тех дамочек, которые зашивают бриллианты в подушку!»
Они молчали с минуту, и тут вдруг Светлана поняла, что та рассматривает ее не менее внимательно, в особенности изумрудный гарнитур.
— Что будете пить? — прервала тягостное взаимное изучение хозяйка. — Чай? Кофе? Или что-нибудь покрепче?
— Что-нибудь покрепче.
— Джин? Виски? Коньяк?
— Виски.
— Тогда я сделаю со льдом. Хорошо? — И с этими словами она удалилась.
Светлана выложила на стол рукопись Андрея и хотела собраться с мыслями перед серьезным разговором, но ее отвлекли голоса в коридоре.
