У дальней стены, за спинами поздравителей, стоял ловко сбитый, мускулистый молодой человек в матросской одежде. В его то ли сильно загорелое, то ли от природы смуглое лицо вправлены были, как черные камешки, крупные выпуклые глаза в мягких метелочках юношеских ресниц. Кисти рук его были маленькие, сильные и тоже смуглые, темные. Во всем его облике — во взгляде, в чутко настороженной позе, в золотом, с синим камнем браслете вокруг тонкого, почти хрупкого запястья — явственно проступало что-то экзотическое, неместное; держался он хотя и скромно, но без всякого смущения, да и скромность его казалась более нарочитой, чем естественной. Трудно было определить, кто он таков: перс или армянин.
Петр заметил его поверх голов, поманил. Молодой человек подошел гибкой, звериной какой-то походкой и поклонился, не сгибая спины:
— Ты велел мне явиться, русский государь, — сказал он по-голландски.
— Ты матрос с «Петра и Павла»? — с интересом уставившись на подошедшего, спросил Петр. — Это ты спихнул в море моего помощника во время абордажного приступа?
В знак согласия молодой человек легко наклонил голову.
— На талер, — сказал Петр, выбирая в кошельке нужную монету. — Ты хороший моряк, хорошо дрался… Плаваешь давно?
— С голландцами — два года. Раньше плавал юнгой на португальском пиратском бриге, в южных морях.
Поздравители, притихнув, кто с любопытством, а кто с ужасом разглядывали молодого пирата. Петр задышал шумно, обрадованно.
— Ты, значит, португалец? — продолжал он расспрашивать. — Пойдешь ко мне на службу?
— Я сефард, — сказал молодой человек, и царь недоуменно поднял брови. — Португальский еврей Антуан Дивьер. Пойду к тебе на службу.
Удовлетворенно хмыкнув, Петр нашел глазами Шафирова, подозвал, спросил по-русски:
— Он жид? Ну-ка, поговори с ним по-вашему.
— Шма, Исраэль… — сухо выговорил Шафиров: он все же не любил, когда ему публично напоминали о его еврейском происхождении.
— …адонай элогейну мелех аолам, — заученно продолжил Дивьер.
Зрители вслушивались напряженно.
— Ну? — нетерпеливо спросил Петр. — Пират — жид? — Он со вкусом выговорил слово «пират».
— Да, несомненно, — утвердил Шафиров. И добавил не без торжественности: — Я его проверил.
— И долго ты пиратствовал? — снова перешел на голландский Петр.
— Шесть лет, государь, — сказал Дивьер, как об обычном. — Сызмальства. Это дело я знаю хорошо. — Трудно было уразуметь из его ответа, какое именно дело: морское или же пиратское.
Петр вдруг порывисто взял Дивьера обеими руками за плечи, почувствовал под пальцами, под матросской курткой, слоистое каменное мясо.
