Еврей Петра Великого - Давид Перецович Маркиш

ТЕМНЫЕ ПЯТНА НА СВЕТЛОМ ФОНЕ

Блистательная эпоха Великого Петра изобилует темными местами. Первый и, возможно, самый основной вопрос, самое непроясненное место: что подвигло Петра взяться за реформы, подобных которым благолепная Русь не видела даже в самых дурных снах? Что послужило не причиной тому, а поводом? Да и был ли повод?

Думаю, был.

Всеобъемлющим итогом Петровских реформ должна была стать европеизация России. Мой друг Олжас Сулейменов в «Аз и Я» проникновенно и убедительно обрисовал те затяжные периоды, когда Древняя Русь «равнялась» на Великую Степь. Но это подравнивание не привело к расцвету нации, а Чингисханово нашествие разрушило и сожгло наработанные связи с восточными соседями. Между тем Западная Европа, счастливым образом избежавшая знакомства с грубыми монголами, демонстрировала технический и культурный прогресс. Москва с недоверием на это поглядывала: «Нам такого не надо…»

При Петре выяснилось, что — надо.

Руку к этому категорическому «надо» приложил, как мне кажется, веселый человек — женевец Франсуа Лефорт. Потомки этого весельчака, мирно проживающие и поныне в городе Женева, задали мне при встрече лобовой вопрос: «А знаете ли вы, что наш предок Франсуа был авантюрист?» И разъяснили: «Он согласился принять от вашего царя звание адмирала — а сам на море никогда не бывал, только на берегу нашего женевского озера Леман… Так поступить мог только авантюрист». Так вот, этот Лефорт привел молодого царя на Кукуй — в Немецкую слободу, носящую сегодня название Лефортово (кстати, женевские потомки вынашивают идею подать в суд на Московское правительство и добиваться переименования — их не устраивает, что имя их предка-авантюриста ассоциируется с печально знаменитой тюрьмой). Там, на Кукуе, на европейском островке в российском дремучем океане, проживала в аккуратном чистом домике (герань на окнах, клетчатая скатерочка на столе — все как после «евроремонта») свободная девица Анна Монс. Петру понравилась Слобода, особенно ему понравилась девица, носившая, как выяснилось в ходе визита, белые панталоны с кружавчиками — предмет туалета, вовсе неведомый русским девушкам.

Понятие «перестройка» не вчера родилось в России, не завтра исчезнет: шея немеет от верченья головой с Востока на Запад, с Запада на Восток. По примеру европейской Немецкой слободы Петр задумал перестроить свою Россию, надеть на нее кружевные панталоны, западный камзол. Сказано — сделано: «Мы за ценой не постоим!» И то, что камзол тесен в плечах, не суть важно: обносится, куда денется…