— Ровно столько, сколько необходимо для работы, — отрезал Ковальский.
После долгих колебаний Скоблин сказал:
— Лично мне ничего не нужно. Но для Надюши — ведь ей придется покупать наряды, и для приемов прошу доплачивать мне двести пятьдесят долларов.
И тут же добавил:
— У меня есть личная к тебе просьба. До пятого октября мне обязательно нужно получить пять тысяч франков, чтобы оплатить вексель, иначе у меня будут большие неприятности, сейчас очень неуместные. Разумеется, это единовременное пособие.
Ковальский ответил, что не имеет полномочий что-либо обещать, вызвав гримасу разочарования на лице Скоблина, но тут же добавил, что о пожелании генерала немедленно будет сообщено в Москву. Что касается пяти тысяч франков, то Ковальский пообещал обязательно помочь старому другу, как только вернется в Вену.
После этого разговора, пребывая во вполне благодушном настроении, они прогуливались по Булонскому лесу, где Скоблин предложил Ковальскому завербовать также и его бывшего адъютанта Леонтия Конецкого, который обосновался в Праге.
Ковальский, не имевший на сей счет никаких полномочий, сказал, что надеется с помощью Скоблина завербовать множество ценных для России людей. Скоблин тут же заметил, что намерен только указывать подходящих людей, а уж непосредственной вербовкой пусть занимается кто-то еще.
Надежда Васильевна Плевицкая, которая была, естественно, в курсе достигнутого соглашения, выразила желание поужинать в полюбившемся ей «Эрмитаже», на что Ковальской охотно согласился. Деньги на угощение Ковальскому было велено не жалеть. Это потом агента станут держать в железных оковах утвержденной Центром сметы, а в момент вербовки скаредничать глупо.
В ресторане, чокнувшись с мужем и с Ковальским, Плевицкая провозгласила шепотом тост:
— За наше общее дело!
Вообще в тот день Надежда Васильевна была необыкновенно мила и любезна. Знакомя Ковальского с сыном графа Толстого, представила его так:
— Это наш друг Петя, один из пионеров Добровольческой армии, сподвижник генерала Корнилова.
13 сентября довольный своим успехом Ковальский выехал из Парижа и через Страсбург, Мюнхен и Зальцбург добрался до Вены, где от него ждали доклада в резидентуре ОГПУ.
В венской резидентуре Петр Ковальский подробно рассказал, как шла вербовка Скоблина, а потом составил письменный отчет, который дипкурьер отвез в Москву.
Убеждая венского резидента ОГПУ и главное начальство в Москве относительно ценности Скоблина как агента, Ковальский говорил и писал о том, что генерал сможет поставлять информацию не только из парижского штаба РОВС, но и из других центров русской эмиграции. Скоблин как глава объединения бывших офицеров корниловского полка периодически получал донесения от своих бывших подчиненных, рассеянных по всему свету…
