— И опять оказались на фронте. Потом ударный отряд отвели в Проскуров, переформировали в полк. В августе полк спешно погрузили в составы и перебросили в Могилев, поближе к ставке. На следующий день после разгрузки Корнилов отказался выполнить приказ Керенского и уйти в отставку с поста верховного главнокомандующего… Мы с Колей, как и все остальные офицеры, последовали за своим генералом без размышлений, — продолжал Ковальский. — Что бы ни говорили потом о Корнилове, в одном он был прав: с немцами надо было продолжать войну.
Я провел два года на фронте и был готов сражаться за родину до последнего, — решительно сказал Ковальский, — Политическая борьба интересовала меня только в том смысле, что новая власть в Петрограде ослабила фронт и немцы наступали, встречая лишь слабое сопротивление. Один Корнилов был способен остановить немцев.
— А ты помнишь, Петя, когда корниловский мятеж провалился, Временное правительство отправило наш полк в ссылку, на станцию Песчановка? Там было совсем не плохо. Полк переименовали, он стал называться 1-м Славянским ударным полком, и влили его во 2-ю Чехо-Словацкую дивизию, — вспоминал Скоблин. — Можешь представить себе, Надюша, на выборах полкового комитета Петя Ковальский стал его председателем! Петя был настоящим революционером, без пяти минут большевиком!
Ковальский громко расхохотался вместе со всеми.
— За несколько дней до Октябрьской революции в полк прибыл комиссар Временного правительства Иорданский, — рассказывал Скоблин. — Созвав митинг, он стал уговаривать полк забыть обиды, недоверие выказанное ему Временным правительством, и взять на себя охрану Киева от анархо-большевистской опасности.
— Уговорил? — спросила Надежда Васильевна.
— Это он солдат уговаривал, а нам, офицерам, просто приказал. Мы же люди военные, Надюша. Для нас приказ — закон. 28 октября мы с боем взяли железнодорожный вокзал у петлюровцев. Вокзал передали чехословакам, которые взяли его под охрану, а сами расположились в военном училище на Печерске. Это был страшный день. Бой начался в четыре часа. Со стороны арсенала на нас наступали большевики, со стороны зверинца — петлюровцы. Два дня мы сдерживали и тех, и других, а потом полк взбунтовался. Полковой комитет заявил, что мы пришли в Киев только для несения охранной службы. Командир полка приказал арестовать председателя полкового комитета — то есть Петю.
— А полковой комитет тут же принял решение: если Ковальского тронут хотя бы пальцем, солдаты возьмут под стражу весь командный состав, — подхватил Ковальский. — Тогда мне поручили провести переговоры о прекращении огня и с красными, и с гайдамаками. Полк в полном составе погрузился в эшелон и ушел назад на станцию Песчановка. И тут полк стал распадаться. Солдаты просто разбегались. Офицерский состав, связавшись с генералом Калединым, стал переправляться на Дон.
